За исключением коричневых конвертов, разбрасываемых за моей спиной.
За исключением ночной поездки к Ле Медефу. За исключением вторжения в спальню к перепуганным детям в гостевом доме бывшего вокзала в Иф. За исключением придуманной жизни Магали Варрон. За исключением идеальной жизни некой Моны Салинас, докторанта, исследующего содержание кремния в гальке, любимой ученицы своего научного руководителя, начальника самой большой во Франции лаборатории экспериментальной химии, предоставившего в ее распоряжение свою виллу. Зачем это отрицать, Мона? У тебя был выбор, ты примерила на себя роль смешной, умной, обвешанной дипломами девчонки… Словом, получила все шансы соблазнить голубка, присевшего напротив тебя на столик в ресторане «Сирена».
— Все ложь, — проговорил я. — Все.
— Ни ложь, ни правда, Джамал… Мы придумывали, мы рассказывали друг другу истории!
У меня над головой раздался хриплый крик:
— Отвалите отсюда!
В капитанской рубке «Параме» Жильбер Аврил орал на жандарма, попытавшегося оттащить его от штурвала. Обезумевшие чайки метались между мачтами. Я смотрел поверх плечей Моны.
— Нет. В твою историю я поверил.
Молчание.
Я увидел, как из микроавтобуса в сопровождении двух жандармов вышла Осеан и тотчас скрылась в «ситроене». Через несколько секунд машина уже сворачивала с набережной.
Внутри у меня все сжалось. Я отвел взгляд.
— Я тебе поверил, Мона, — повторил я. — Видишь, я даже продолжаю называть тебя Моной. Глупо, да? Мона Салинас не существует! Никогда не существовала. Ты… Ты… я тебя не знаю!
Растрепавшиеся волосы все время падали ей на лицо, она отмахивалась от них, как от назойливых комаров.
— Если ты в этом уверен, — помолчав, произнесла она. — Впрочем, Алина не многим отличается от Моны. Это та же самая девушка, Джамал. Только буквы меняются местами. В сущности, каждый из нас играл свою собственную роль.
Она подошла ко мне и поцеловала в щеку. Задрожала. Выдавила из себя улыбку.
— Я не могу на тебя сердиться. Это был бы перебор. Забудем прошлое, и тогда…