— Твою мать… Оля тоже?

Вячеслав вздрогнул, услышав имя подруги.

— Что?

— Ты глухой или как? Я говорю, Оля — тоже торчит?

— Нет, вы что! Она вся из себя правильная и… — Вячеслав замер на полуслове. — А вы ее знаете? Блин… Не говорите ей. Я серьезно, не говорите ей, что меня, ну, что меня хлопнули, я…

Гущин, не в силах бороться с внезапно накатившей на него яростью, отвесил наркоману мощный подзатыльник, от которого тот свалился со скамьи на пол. Брезгливо посмотрел на свою ладонь, тут же пожалев о поступке, и отправился мыть руки, перед этим бросив ППСнику:

— В допросную этого тащи.

Богданов не пошел домой. Возможно, ему тоже не улыбалась перспектива сидеть в одиночестве в четырех темных стенах, пока не сморит сон. Богданов отправился к Полине. Без выпивки. Он планировал провести спокойный вечер и хоть на полчаса притвориться, что проблем — просто нет.

— Витя, слушай.

— Мм?

— Я так больше не могу.

Богданов собирался в душ, чтобы после ванной затащить Полину в постель и раствориться в ней.

— Я могу не идти в душ, если тебе это не нравится.

— Я не про душ. Я про нас. Ты… Раз в неделю ты приходишь, мы едим, иногда выпиваем, потом спим — а утром ты уходишь. И все. Так уже сколько продолжается, год? Я не могу так. Я не хочу так.

— Надо же, — растерянно отозвался Богданов. — А я думал… Мне казалось, обоих все устраивает.

— Тебя может быть. Меня… — Полина невесело улыбнулась. — Я ведь знаю, о чем ты думаешь.

— Правда?

— Я и сама понимаю, что у меня мало шансов найти нормального мужика и создать семью. Чтобы как у всех. Но я ведь не чурбан. Я живая. У меня тоже есть инстинкты. Потребности. Желание иметь семью. Детей. Быть в безопасности. Понимаешь меня?

Богданов хотел сказать, что она ошиблась, и ни о чем таком он не думал. Поэтому Богданов промолчал.

— Для чего я тебе, Вить? Ну вот честно. Давай честно! Чтобы было где отсидеться, когда скучно? Поесть борщ, когда захочется? Чтобы было с кем переспать?