– Да, Франка была доброй, – согласился его отец.

– София похожа на нее… Тебя тянет к таким, к добрым.

– Может, ты и прав, – вздохнул Гусман. – Ты тоже добрый, Лотар.

– Я – наполовину ты, наполовину мама. Одна половина во мне добрая, другая злая. Я никому не хочу причинять зла, но, похоже, делаю это.

Эти слова больно задели Гектора.

– Нет, Лотар, – поспешил возразить он. – Ты – добрый. Добрый целиком и полностью, не беспокойся насчет этого. – Услышал в своем голосе нотки панического страха.

– Покорми доброго волка, говорила мама…

– Сделай это, – оживился отец. – Давай…

– И что будет? Ты не изменишься, Гектор?

Глаза мальчика загорелись надеждой. Гусман ощутил сильное желание сказать «да», но не мог обмануть сына.

– Нет, к сожалению, – ответил он.

Тидеманн медленно кивнул, как будто пытался с этим смириться.

– Хорошо, – сказал он. – Так что все-таки будет с Альбертом и остальными, в Мюнхене?

– Не могу сказать.

– Вот как?

– Мне жаль, Лотар, – ответил Гектор, наблюдая, как подошедший Лешек берет мальчика за плечо и уводит.

Стихло все, кроме плеска воды и птичьего щебета. Из нагрудного кармана Гусмана торчала сигара. Он достал ее, чиркнул зажигалкой и закурил. Мысли бродили у него в голове, искали выхода. Они были неясными, исполненными ненависти и смерти и в конечном счете – никчемными, никуда не ведущими.

У сигары был горький привкус. Гектор бросил ее в пруд, где она зашипела и погасла.

Сделай все по справедливости.

Эти слова пришли сами собой. Нечто подобное Гусман слышал от брата Роберто в Тоскане. «Иногда достаточно просто поступить по справедливости», – говорил тот.