– Ты ведь знаешь эту историю?

– Какую историю? – не понял Альберт.

– Ну… эту… – Ральф сделал неопределенный жест рукой.

Юноша молчал, и его собеседник продолжил:

– Михаил работал на меня с самого начала. Я послал его в Стокгольм предупредить Гектора Гусмана – сбить его машиной. Так Гектор попал в больницу, где встретил твою мать.

– Это мне известно.

– Они ответили. Гектор послал Лешека в Мюнхен заложить бомбу в машину моего сына. В тот день машиной хотела воспользоваться его девушка – она погибла.

Альберт слушал.

– Дальше – больше, дело набирало обороты. А двигателем была твоя мама. Не намеренно, конечно… Она всегда хотела как лучше.

В тоне Ральфа было нечто такое, что наводило на Бринкмана ужас. Непонятная железобетонная уверенность в своей правоте, граничащая с фатализмом. Но молодой человек сохранял самообладание из последних сил. Он видел, что Ральф Ханке упивается его страхом.

– Отвечу на твой вопрос, Альберт, – продолжал немец. – Да, тебя должны были обменять. Но все пошло не так. И сейчас твое время истекает.

Он взглянул на наручные часы.

– Меня обменяют? – переспросил пленник. – На кого?

И осекся, как будто что-то понял… Прокашлялся.

Некоторое время Ханке смотрел на него молча. Лицо его посерьезнело, взгляд потух. Бринкман видел, что его вопрос неприятен собеседнику.

Ральф Ханке поднялся и оглядел парня в инвалидном кресле.

– М-да… – причмокнул он губами. – В этих креслах есть что-то патетическое и жалкое одновременно. Ты сильный человек, Альберт. Я бы такого не вынес.

С этими словами он вышел из комнаты. В тот же момент в дверях появился другой мужчина. Этот новый посетитель закрыл дверь, щелкнув замком.

Он тоже был в костюме и держал под мышкой рулон прозрачного полиэтилена, а в другой руке – фотоаппарат. Альберт ничего не понимал.

Мужчина расстелил полиэтилен на полу.