Недаром он проработал несколько месяцев в театре! Монтировщиком — ну и что! Умный человек (а Иннокентий себя считал суперумным) всегда воспользуется опытом и наблюдениями, к тому же простейшим азам режиссуры он научился у Пинг-Понга, во всяком случае, подогревать интерес к интриге. И дело не в паузе, которую выдерживал, переводя взгляд с одного фигуранта на другого, а в том, что, нагнетая напряжение, вытягивал жилы из преступника. Ему лично было интересно наблюдать, как этот уж поджаривается на сковородке… в данном случае на стуле. И продолжил:

— Первым приехал не Алексей, а Роберт, продумав до мелочей каждый свой шаг! Он даже сделал повторную генетическую экспертизу, предвидя, что Саша может рассказать следствию, как получила письмо от Гелы незадолго до ее якобы суицида. Что тогда говорить? Экспертиза установления отцовства явилась доказательством невиновности Роберта и увела следствие в сторону. А мы на днях узнали, что генетический анализ он делал два раза! Зачем два-то? Надеюсь, понятно? Кстати, маленький штрих: письмо передал Алексей, но ему в голову не пришло вскрыть его и прочесть, что стало лично для меня маркером: у этого человека есть принципы, ему можно доверять. Но пойдем дальше. И приехал Роб к бывшей жене со своей родной матерью — Катрин. Ты сам проболтался, Роб, причем, красиво изложил, ибо повторяю: продумал от и до.

— Бред не надо нести, — вставил тот. — Любой адвокат докажет…

— У Алексея не было мотива убивать Гелу, а у тебя он был, и железный. Ты мог все потерять, все-все! А это много, очень много: этот офис, престижную работу, деньги и, наконец, наследство. Ради этих благ и горы трупов появляются, а тебе нужно было убрать всего лишь одну Гелу. И ты ехал с твердым намерением убить ее, ведь никто не должен знать правды, которую узнала она.

Роберт стал серым, сжал губы, ему трудно было сдерживаться, осталось еще чуть-чуть надавить на психику — и он схлопнется. Теперь Иннокентий повернулся к Матвею Павловичу и через него воздействовал на сына:

— Самостоятельно план Роб не мог осуществить, поэтому взял в помощницы родную мать, а она не смогла ему отказать, полагаю, считала себя виноватой в том, что обманула и сына. Гела их впустила, ведь с Робом была мать, женщина, которая, по идее, не могла причинить зла. И ошиблась. Теперь отвечаю на вопрос — как она, медик, вколола себе наркотик не туда, если ей захотелось мгновенного кайфа. Никак. Роберт с матерью и вкололи.

— А она что, не сопротивлялась насилию? — взвился Роберт. — На теле Гелки не было гематом! Так что не мелите чепухи, сыщики хреновы.