Вероятно, ему следовало уничтожить содержимое ящика еще несколько месяцев тому назад. Однако он его хранил как резерв, как запасные патроны. Он хотел показать все это ей, когда дочь вырастет.
Слишком поздно.
Энгус – раздраженный, захмелевший, потерпевший поражение, – опустился на жесткий неудобный стул. Его буквально парализовало. Он был бессилен. Он мог только ждать, когда кончится шторм. Его раздирало отчаяние.
– Ты в порядке, Энгус? – раздался возле него голос Гордона – тот направлялся к выходу из паба.
– Твои девочки на Торране?
Энгус кивнул. Гордон нахмурился.
– Суровая ночка, а они там одни. В такую непогоду в доме слишком холодно.
– Ага.
Гордон покачал головой:
– И еще гром… любой мужик к бутылке потянется, будь хоть трезвенник-растрезвенник! – Он посмотрел на Энгусов стакан и снова нахмурился. – Ладно. Если понадобится помощь, ты мой номер знаешь, звони в любое время.
– Спасибо, Гордон.
Гордон вздохнул, явно встревоженный поведением Энгуса, распахнул дверь и вышел в бешено воющий шторм.
Энгус выглянул в окно. Ветер был настолько сильный, что ломал тонкие ветки деревьев. Парковка возле «Селки» оказалась завалена листьями и засохшим сморщенным папоротником.
Что сейчас на Торране вытворяет Сара? Что она делает с его дочерью?
Ему надо попасть на остров, как только позволит прилив. Плевать на опасности: сидеть и бездействовать – еще хуже. Ему надо увидеть Сару, урезонить ее. Хоть как-то утихомирить. Или заткнуть ей рот.
Внезапно в его сознании забрезжил план. Он перейдет обнажившееся дно перед рассветом, часиков в шесть утра, когда вода спадет. Но сперва надо выпить – унять ярость и боль. На время. Позже они ему опять понадобятся.
26
26