Так-то лучше: отправив Лидию в постель, я проверю комод и разберусь с этой ядовитой тайной раз и навсегда. А потом мы обе заснем и проспим весь шторм, а когда мы проснемся, то небо будет чистым и голубым, и снег на Нойдарте засверкает из-за Лох-Хурна. Мне придется извиниться перед Энгусом. То, что я сказала, и впрямь ужасно, но все равно они с Имоджин меня предали.

Но что в комоде?

Отправить Лидию спать на удивление легко. Мы бежим в ее комнату. Лидия раздевается, ныряет в свою пижамку и быстро забирается в постель. Я подтыкаю два ее одеяла, она закрывает глаза и обнимает Лепу. Я целую ее. От нее сладко пахнет, меня охватывают грусть и ностальгия.

Дождь хлещет в окно. Я закрываю занавески, чтобы Лидия не увидела отражение умершей сестры. Я хочу выключить свет, но внезапно Лидия спрашивает меня:

– Мама, я превращаюсь в Кирсти?

Я сажусь на кровать и крепко беру ее за руку.

– Нет. Ты Лидия.

Она снизу вверх смотрит на меня. В ее синих глазах – вера, надежда и тоска:

– Мама, я теперь не знаю, кто я. Я думаю, что я Лидия, но иногда внутри меня Кирсти, и она хочет выйти… бывает – Кирсти в окне, а бывает, что она здесь… с нами.

Я глажу мягкие светлые волосы дочери. Мне нельзя плакать. Пусть жалуется ветер – он громче нас. На улице раздается жуткий грохот, похоже, сорвало дверь. Или я привязала лодку неправильно. Но мне плевать. При такой буре мы вообще не сумеем воспользоваться лодкой – мы потонем.

– Лидия, засыпай. Завтра шторм кончится, обещаю. Все станет лучше, и мы отправимся куда-нибудь в другое место.

Лидия недоверчиво глядит на меня, однако согласно кивает.

– Ладно, ма.

– Спокойной ночи.

Я целую Лидию и еще раз вдыхаю ее запах, чтобы хорошенько его запомнить. Затем я выключаю верхний свет, затворяю дверь, несусь в спальню, хватаю ключик и открываю ящик комода. На крыше громыхает шифер. Звук такой, словно по крыше что-то тащат.

Или какой-нибудь сумасшедший пытается проникнуть в дом.

Ага. Много пузырьков из-под таблеток.

Трициклические антидепрессанты.

Они звякают, когда я вынимаю их и верчу в руках. На них написано мое имя: Сара Муркрофт. Самая поздняя дата – восемь месяцев назад. Я узнаю эти таблетки, я смутно помню, как я их принимала. В уме всплывают картины – я отвинчиваю крышку пузырька на кухне в Кэмдене.

Значит, я после смерти Кирсти совсем обезумела? И поэтому забыла о лекарствах. Едва ли это откровение. Умерла моя дочь. Я была в глубоком шоке.