«Значит, еще до этого на убийство решились, если патрон загодя дослан, – подумал Уляхин, рефлекторно падая в бок. – Значит, решились…»

Капсюль в патроне приглушенно хлопнул, но это даже отдаленно не напоминало выстрел, и затвор не отбросило назад. Гноевых передернул затвор – негодный патрон покатился по полу, и снова нажал на курок. Потом еще несколько раз. Золотистые патроны с тупыми пулями шлепались на пол.

Звук стального устройства вызвал в старике усмешку. Рука скользнула в карман, сразу нащупав ребристую ручку, и потянула наружу тяжелый дареный «ТТ» с памятной гравировкой.

Пистолет у бедра, готовый в каждую минуту плюнуть огнем. Смотрит прямо в лицо директору. Борис Анатольевич отказывался понимать: жертва целилась ему прямо в лоб, а свой пистолет раз за разом делал осечки.

Сознание отказывало Геронтологу, зато Адвокат чувствовал себя превосходно. Он не видел себя на краю пропасти или пойманным с поличным. Пистолет – очередная блажь престарелого идиота, у которого руки с похмелья дрожат. И вообще это может быть всего лишь игрушка, зажигалка.

Он взял из рук Бориса пистолет, и двинулся к дивану – надо лишь опустить тяжелый металл на голову полудохлому иждивенцу, и все будет опять в порядке. Приблизился и завис над телом. Дело решали какие-то доли секунды.

Удар автоматного патрона, применяемого в системе «ТТ», сломал Решетилова пополам и бросил на пол. Несчастный юрист ухватил себя обеими руками за живот и замолчал.

– Что ты с ним сделал, – шевелил ватным языком Гноевых.

– Сядь на место и не шевелись, – вместо ответа приказал старик. Потом вдруг спросил, хищно улыбаясь: – Хочешь, я тебе дырку в голове просверлю?

Борис не хотел. Черный ствол действовал угнетающе.

– Что придумал? – вновь шевельнулся у него язык. И до слуха в этот момент вдруг донеслось, как скрипнула входная дверь, и зашуршали бусы над входом в другую комнату. Одновременно.

Гноевых затравленно оглянулся к спальне и увидел там бородатую физиономию. Рядом стояла женщина с обведенными синей краской веками. Позади громко кашлянули, так что пришлось снова обернуться: в коридоре стояли сразу несколько человек и осторожно заглядывали в зал.

Уляхин поднялся с дивана. Вынул обойму и передернул затвор. Патрон покатился по полу. Он поднял его и вставил в магазин. Потом протянул оружие Лушникову.

– Обыщите обоих, – тихо промолвил. – Этому скорую… Может, останется жить… Понятые, подойдите ближе, пожалуйста.

Старик знал, о чем говорил.

Гноевых не верил своим глазам. До него с трудом доходило, что его без затей заманили, а потом взяли на деле, от которого отвертеться будет невозможно. Взяли, как недавно тестя. А ведь чувствовал: тучи собираются. И все равно сунул голову в петлю. За компанию. Для очистки совести. А этот, что прокуратуру обнес недавно, стоит, улыбается. Как пить дать, информаторов своих припахал, науськал, теперь дырку под новую звездочку колоть себе будет. У них так…