Остается четыреста. Это все, на что можно рассчитывать, пока не удастся связаться с Мурой и получить свои вещи из комнаты, включая три банковские карты с суммой, достаточной для того, чтобы продержаться в новом месте до тех пор, пока не найдется источник стабильного дохода. На секунду Руслана охватил ужас, когда он подумал о том, что найти этот источник будет не так уж и просто, учитывая тот факт, что ничем в жизни, кроме работы на Кайрата, Руслан никогда не занимался. Но, тревожные мысли быстро отошли на второй план. Самое главное — покинуть город вместе с Асель и не умереть. Тем временем VOLVO успешно прокатился мимо полицейских, которые пытались утихомирить кричавшего на них человека.

— Можем ехать быстрее?

— На этой машине вряд ли, — ответил старик и на этом диалог исчерпал себя.

Монотонное бормотание радиоведущих, сменившее крики комедианта, погружало Руслана в какое-то пограничное состояние. Он протер глаза и повернулся к окну. На стекле, отражающем подсветку приборной панели, стали проплывать кадры пережитых часами ранее мгновении и Руслан, вдруг, почувствовал себя тесно в собственном теле. Защемило в груди. На какое-то время все произошедшее показалось нереальным. Все слишком ужасно, чтобы быть реальностью, но затем, потрясение охватило Руслана с такой силой, что он едва усидел на месте. Вопреки собственной воле, он стал представлять те ужасные минуты, а может быть и часы, проведенные Асель в комнате, наедине с Ерланом. Как ни пытался Руслан переключиться на другие мысли, он в мельчайших деталях представлял, как Ерлан закрывает дверь, как улыбается, глядя на Асель и предвкушая то, на чем просто помешан. Наверное, она долго сопротивлялась, прежде чем он смог напичкать ее теми препаратами, которыми привык пичкать всех проституток. Или, когда ее привели к Ерлану, она уже не имела никакой возможности трезво оценивать ситуацию. Руслан содрогался, когда в его фантазиях руки Ерлана срывали одежду с Асель, когда они скользили по ее нежному телу, когда губы Ерлана, искривленные самодовольной улыбкой, касались ее губ, ушей, скользили вниз по шее. Руслан сжал ручку двери. Неужели все это правда? Неужели тот плод, который он считал запретным для всех, настолько легко сорвала и опробовала такая мразь, как Ерлан? Неужели для него все это создавалось? Разве для этого Асель дарована и бережно в ней взращена эта, однажды и навсегда лишившая Руслана покоя, красота? Ерлан словно вошел в маленький храм, построенный Русланом из заветной мечты и осквернил его, даже не почувствовав при этом, что посягнул на сам смысл существования, обретенный Русланом в момент их первой с Асель встречи. Шум, который слышал Руслан, ожидая Ерлана у двери комнаты, вновь послышался ему в салоне VOLVO. Но на этот раз он четко слышал голос Асель, ее рыдания и мольбы не делать с ней того, что Ерлан собирался сделать. Если бы Руслан только прислушался к шуму в тот самый момент. Если бы он мог помешать Ерлану. Меньше всего Руслан хотел думать о том, что произошло дальше. Разве мог он уважать себя после того, как молча сбежал, даже не попытавшись отстоять честь девушки, которую любил? Мура, не имевший личной неприязни к Ерлану и не соприкасавшийся с ним ни по одному из вопросов, и тот осознавал, как должен поступить мужчина, оказавшийся на месте Руслана. Не поэтому ли он протянул свой пистолет, беря на себя смелость пожертвовать собой ради того, чтобы Руслан мог очистить запятнанную честь? А что сделал он? Он взял пистолет? Спустился вниз и вышиб остатки мозгов лысому ублюдку? Заставил его просить у Асель прощения? Заставил его испытать то же чувство беспомощности и пресмыкаться в ногах всех, кого он обидел? Попытался ли он хоть как-то восстановить справедливость?