— Перестань, Фекла! — строго сказал Трофим. — Ничего он Пантушке не сделает. Я другого боюсь, — не утонул бы мальчишка, как вздумает один купаться. А насчет Гаврилы не думай. Он мухи не обидит.

— Да ведь это раньше было… А в лесу-то, поди, одичал. — Фекла утирала фартуком слезы.

— Да-а, — задумчиво произнес Трофим. — Облаву бы на него устроить, да людям не до этого — сев.

— И чего тебе надо? — Фекла с беспокойством поглядела на мужа. — Сосед ведь, односельчанин.

— Хотя бы брат родной, — ответил Трофим. — Люди защищали Советскую власть, а он, как сурок, прятался, шкуру свою спасал. Судить за это надо!

— Пусть другие судят, а не ты!

— Почему не я? Почему?

— Мы люди бедные, а они зажиточные. К ним на поклон не пришлось бы идти.

— Э-эх ты, Фекла, Фекла!.. — Трофим махнул рукой, встал с лавки, прошелся по избе. — Потому он и не хотел, воевать, что зажиточный. Советская власть ему не по душе: не даст в кулаки выйти… Ну, ладно, — обратился он к Яшке. — Ступай домой.

Спустя немного времени, Трофим рассказал обо всем председателю сельского Совета. Тот обещал сообщить в волость.

Хотя Трофим и успокаивал Феклу насчет Пантушки, сам он был встревожен.

— Надо искать Пантушку, — сказал он председателю сельсовета. — Не случилось ли чего…

— Погоди беспокоиться, — остановил Митрий. — Вспомни, как мы подростками были. Бывало, на три-четыре дня в лес уходили.

— Время другое было, спокойное.

— По-моему, Яшка правду говорит. Увидели они в каменоломне Гаврилу, и Пантушка остался следить. Придет Стародубцев, и обсудим, как лучше нагрянуть. Правда, время-то неподходящее, мужики севом заняты. Ты погоди до утра, не расстраивайся!

Трофим согласился с Митрием, но тревожного чувства своего заглушить не мог. Случалось, мальчишки пропадали на рыбалке по нескольку дней, и это не беспокоило родителей. Но сейчас Яшка вернулся, а Пантушка остался в лесу один!

На другой день Яшка стал проситься у матери на рыбалку, но она не пустила и заставила помогать ей по дому. Настроение у Яшки было отвратительное. Он мысленно переносился в лес, к Пантушке, который с нетерпением ждет его. А тут руби в корыте траву поросятам, поливай капустную рассаду в парнике, помогай нянчиться с маленьким братом. Очень-то интересно! И какую прорву работы придумала мать!

Когда Яшка катал в самодельной тележке плачущего брата, мимо проходила Аксюта, дочь Авдотьи. Она показала Яшке язык.

— Пестун, пестун!..

Пестовать детей считалось в деревне женским делом, и прозвище «пестун» было обидным для мальчика. Поэтому Яшка рассердился, запустил в Аксютку комком земли, крикнул: