— Наверно, Николка теперь ва-ажный стал, — протянул Жора.

— Ну и что ж, что важный, — стоял на своем Мишук. — Пускай важничает.

Оба сидели верхом на опрокинутом ялике. Мишук — на носу, Жора — на корме. Перед Мишуком расстилалась бухта, зеленая вода была в ней прозрачна, и дымки в ясном небе отражались в воде.

— «Трудись, Николай Пищенков, за Россию-матерь», — повторил Мишук как зачарованный.

И, встрепенувшись, замолотил кулаками по днищу ялика.

— Идешь со мной, Жорка, или как? — крикнул он, соскочив на землю. — Не то я и один, без тебя… Очень ты мне нужен! Ступай лучше к мамке, она тебе соску даст.

— Ой, что ты, Мишук! — сразу замахал руками Жора. — Давай вместе. Наверно, не игрушашный крест, коли Павел Степанович дал.

Жора сполз с ялика наземь и поглядел на свои руки. Они были у него в смоле, которая по килю ялика еще не всюду успела засохнуть.

— Глянь-ка, Мишук, — сказал Жора, показывая свои ладони.

Мишук рассмеялся. Потом поглядел на свои ладони и рассмеялся еще пуще. Они и у него были в смоле. Оба стали мыть руки — воды в бухте сколько угодно.

Время было далеко за полдень; солнце уходило в открытое море; пальба затихала. На противоположном берегу бухты выдался вперед Павловский мысок с батареей, казармами и госпиталем. Дальше, за мыском, торчали ряды печных труб на пепелищах Корабельной слободки. И там же, чуть левее, курился Малахов курган с белой башней и русским флагом.

— Кабы нам к Павловской батарее причалиться, — молвил озабоченно Мишук. — А там с Корабелки махнуть по мосту на Городскую сторону.

— Разве что… — заметил Жора. — А тут, через Большую бухту, как?

— То-то и оно-то, — вздохнул Мишук. — Никто задаром не повезет.

— Нет, не повезет, — согласился Жора. — Как сунешься в ялик без трех копеек, так еще и уши надерут.

Ни Мишуку, ни Жоре не хотелось рисковать своими ушами. Оба знали по собственному опыту, что яличники, случалось, дрались очень больно: как схватит за ухо или за вихор, жди потом, когда ему вздумается отпустить. А в оба конца, да за двоих, это, значит, надо выложить за перевоз целых двенадцать копеек. Таких денег у ребят не водилось. Надо как-нибудь по-другому. Хоть вплавь пускайся через бухту! А плыть ведь до Павловского мыска полторы версты. Петр Кошка бывало на пари переплывал. А Мишуку и до середины не доплыть. О Жоре и говорить нечего: совсем пловец никуда.

Вдруг Мишука осенила мысль. Он огляделся: кругом никого не было. Тогда он схватил Жору за руку.

— Жора, знаешь что? — стал шептать он, все еще оглядываясь. — Спустим ялик в бухту. Там на берегу у Павловской батареи камни, так мы причалим под камнями и ялик там спрячем. А вернемся сюда, на Северную, тогда ялик снова на старое место…