После того как дали показания Соренсен и элодейцы, мистер Фентон подвел итог рассказам всех семи свидетелей, объяснив судьям, какие улики преступлений в них содержались.

Гордон Бродгёрдл, сказал он, являлся не кем иным, как Уилки Грэйвзом, известным работорговцем по прозвищу Уилки Могила. Перебравшись на Новый Запад, Грэйвз затеял политическую карьеру, для чего присвоил чужую личность и нанял вооруженную банду для нейтрализации всех, кто мог встать у него на пути. Скорее всего (хотя изобличающих улик на сей счет еще не было), он много месяцев вынашивал план по убийству премьер-министра Блая – и все с целью развязывания войны, которую и начал летом тысяча восемьсот девяносто второго года. А вот что можно считать неопровержимо доказанным, утверждал Фентон, так это факт насилия в отношении доктора Соренсена и троих Вещих, испытавших во имя этих планов жестокое и предосудительное обращение.

Судьи самым серьезным образом выслушали его речь.

– Можете садиться, мистер Фентон, – бесстрастно сказала главная судья.

Семеро свидетелей беспокойно заерзали, переключив внимание на представителя защиты.

– Мистер Эпплби, – сказала судья. – Прошу вас предъявить ваши свидетельства.

– Всенепременно, ваша честь, – вставая, сказал мистер Эпплби. – Я посоветовал премьер-министру говорить правду и прошу вас принять это во внимание прежде, чем предпринимать последующие шаги.

И он кивнул Бродгёрдлу.

Тот поднялся и, приняв уверенный вид, обыкновенно кутавший его, точно королевская мантия, даже не остался за столом – прошагал к помосту. Шадрак против собственной воли наблюдал за ним с восхищением. По виду Бродгёрдла невозможно было заподозрить, что этот человек стал мишенью убийственных обвинений, что ему предстояло вот-вот лишиться не только высокого поста, но и свободы. Он выглядел совершенно тем же самоуверенным политиком, что и всегда, и словно собирался произнести речь по случаю, заранее уверенный: слушатели будут аплодировать стоя.

– Ваша честь! Уважаемые члены парламента, – начал он с легкой улыбкой. – Я намерен последовать мудрому совету мистера Эпплби и поведать вам всю правду о моем прошлом, тем самым заполнив существенные пробелы, оставленные рассказами этих… э-э-э… весьма необычных свидетелей.

Он одарил их косым взглядом.

– Факты, этим семерым неизвестные, могли бы наполнить зал куда как побольше… Воистину, ваша честь, – он негромко рассмеялся, покачав головой, – того, что осталось им неизвестно, хватило бы на целую эпоху. Ибо, уважаемые господа судьи и члены парламента, вы совершенно правы – я не являюсь уроженцем Нового Запада. Не являюсь я и гражданином Пустошей. Я вообще не принадлежу к здешней эпохе.