Генерал Григгс молча посмотрел на нее. Подумал. Потом послал коня вперед и протянул руку. Без любопытства, неторопливо, как человек, который завершит начатое, невзирая на уйму мелких препятствий у себя на пути. Взяв зеркалоскоп, он отъехал на несколько шагов назад. Быстро осмотрел прибор, повернув его туда-сюда в руке…

София успела испугаться, как бы он не отказался в него заглянуть. Но генерал все-таки поднес его к правому глазу. Слегка повернул…

София затаила дыхание. Дождь барабанил по генеральской шляпе. Позади, безликие, неразличимые под темными капюшонами, стояли солдаты. На заднем плане ревел смерч, по склону хлестал ливень. Софии на миг показалось, будто они вдвоем с Григгсом плыли в крохотной лодочке, а вокруг бушевал океан.

Григгс не изменился в лице, он застыл, сидя в седле под дождем. В одной руке – маска, в другой – зеркалоскоп. Эффект прибора между тем все-таки проявился, но сказался не на всаднике, а на коне. Почувствовав незримые эмоции седока, конь, охваченный внезапным испугом, вскинул голову, его глаза расширились, сквозь шкуру выступили напряженные мышцы. Последовала долгая пауза. София успела представить, как конь взбрыкнет, сбросит в грязь и Григгса, и зеркалоскоп…

Нош шагнул вперед, носом ткнул перепуганного коня в шею. Тот вздрогнул, повернулся, уставился на лося. Нош отвлекал его несколько мгновений, после чего Григгс отнял от глаза зеркалоскоп. София всматривалась в его невыразительное лицо, дожидаясь хоть малейшего знака: как он поступит?

– Как эта штука работает? – спросил генерал.

София посмотрела на него, подбирая слова, и наконец сказала:

– Это изобретение Вещих.

– Но как оно работает? – настойчиво повторил генерал.

Он даже снял шляпу, посмотрел на Софию голубыми глазами. Когда она не ответила, он повесил маску на луку седла и обеими руками взял зеркалоскоп. Он держал его бережно и благоговейно, как святыню.

– Я увидел отца, – сказал он. – И брата. Я увидел такое, чему, как мне казалось, не было свидетелей, кроме меня самого. Но как такое возможно? Как это работает?

Голоса он не повышал, но говорил все быстрее, держа перед собой зеркалоскоп.

– Как это работает, мне неизвестно, – призналась София. – Но коли вы видели то, что помните сами, значит, вы согласитесь, что прибор показывает подлинные воспоминания.

– Получается, кто-то видел все то же, что и я, – глядя куда-то мимо Софии, произнес Григгс.

Он говорил медленно, взвешивая слова, словно силясь докопаться до истины.

– И не только видел, но и чувствовал… Ибо я помню, что ничего не почувствовал, когда понял, что лошади утонули… однако тот, чей глаз это запомнил, – он указал на зеркалоскоп, – ощутил горе. А я – нет. Я уже много лет назад отвык горевать…