Том внезапно положил руки на плечи капитана и крепко сжал.

– Какого черта, – проворчал Булль, – что это значит?

– Ничего, не беспокойтесь, – прошептал Том и уткнулся лицом в грудь Булля. – Просто иногда надо вот так постоять… обняв кого-то.

– Надо?

– Да, – сказал Том, – надо.

И, глубоко вздохнув, он похлопал Булля по грудной клетке.

– Вот так, теперь мне полегчало.

Они посмотрели друг на друга долгим изучающим взглядом.

– Теперь они все ушли, – вздохнул Том, – и остались жить лишь в моих воспоминаниях. Санди Морнинг, Сахарный Джордж, Тото, Йооп, бедная миссис Бриггз и толстушка Бесси. Не говоря уж о Рамоне Благочестивом. Плоть и кровь стали пеплом, а истории, связанные с этими героями, кажутся уже небылицами. Некоторые из них уже стерлись, как стираются песчаные рубчики на дне моря.

– Но только не я, – проворчал Булль и потрепал Тома по щеке.

– Да, не вы, Булль. И я этому рад. Есть ли у вас дети, господин капитан?

– Этого нельзя исключить.

– Вы когда-нибудь думаете о них?

– Никогда! Я ненавижу детей.

– Вот как? Почему?

Булль приблизил свою здоровенную смуглую рожу прямо к лицу Тома.

– Потому что дети имеют неистребимую привычку становиться взрослыми, – проворчал он.

Том улыбнулся.

– Но только не вы, Булль, – прошептал он. – Вы, конечно, бываете очень жестоки, но при этом сохраняете детское простодушие.

– Ты так считаешь?