Не будь похож на Вырвиглаза. Нет здесь ничего, просто дырки в земле. Пойдём.

Но мне самому стало не по себе, а может, это было просто от жара, скорее всего от жара. Я где-то слыхал, что люди, которые сильно болеют, у которых случается горячка, так вот, эти люди в какой-то момент своей болезни начинают ощущать, что кто-то рядом есть, хотя они в комнатах одни. Потом, уже выздоровев, они вспоминают это своё ощущение и рассказывают, что к ним приходил ангел. Или говорят, что смерть стояла у изголовья. Наверное, что-то подобное испытал и я.

Я понимал, что это температура, что это нервы, разыгравшееся воображение, я всё это понимал, но ощущение присутствия не отпускало.

— Нет тут никого, — сказал вдруг Упырь.

— Что? — не понял я.

— Нет никого.

— Ты тоже чувствуешь?

— Ага. Но нет никого. В лесу часто кажется, что кто-то за тобой смотрит. Это синдром джунглей. Нормально.

— Нормально…

— А чего ты тогда трясёшься? — спросил Упырь.

— Трясусь… Не знаю. Трясусь. Приболел, наверное.

— Он ещё про глаза рассказывал… — напомнил Упырь.

Тут я уж не выдержал и огляделся ещё раз. Никаких глаз вокруг не было, не надо нам никаких красных глаз… Почему, собственно, красных? Почему глаза должны быть красными? Лес как лес, светлый, но какой-то при этом мрачный. Или казалось мне это? Ощущение присутствия…

— Нет никаких глаз, — твёрдо сказал я. — Пойдём. Пойдём. Или уже передумал?

— Нет, не передумал. Просто…

Кто-то настойчиво и нетерпеливо смотрел мне в затылок, я обернулся рывком — и никого. Дерево. Деревья. Между ними какие-то тоненькие и худолистные рябинки в человеческий рост. Всё замерло, застыло.

— Что? — уже испуганно спросил Упырь.

— Ничего. Всё в порядке. Просто показалось… Что там Вырвиглаз говорил, петуха в жертву надо принести?

— Да, чёрного…

— Отлично.