— Мама… — начал папа.

— Она права, — перебил я. — Во всем моя вина. Во всем, что произошло с Ави. Это была моя вина. Я ужасно с ним обращался без всякой на то причины. И я сам виноват, что Джек меня ударил. Я тогда назвал Ави уродом.

— Что? — не поверила мама.

— Я писал те чудовищные записки, — выпалил я. — Я делал подлости. Это была моя вина! Я устраивал травлю, мам! И во всем только моя вина!

Мама и папа потеряли дар речи.

— Вместо того чтоб сидеть тут как два идиота, — бабушка всегда называла вещи своими именами, — лучше похвалите Джулиана. Только подумайте, какой он молодец! Он берет на себя ответственность! Признает свои ошибки. А на такие вещи требуется много смелости.

— Да, конечно, — сказал папа, потирая подбородок. — Но… Ты просто не понимаешь всех юридических тонкостей. Школа взяла наш взнос за шестой класс и отказывается вернуть, что…

— Бла-бла-бла! — отмахнулась от него бабушка.

— Я извинился перед Ави, — сказал я. — Я написал ему письмо с извинениями и отправил по почте! Я попросил у него прощения за то, как вел себя.

— Ты… что?! — Папа начинал свирепеть.

— И я рассказал всю правду мистеру Брауну, — добавил я. — Я написал мистеру Брауну большой мейл и рассказал всю историю.

— Джулиан… — Папа сердито хмурился. — Почему ты это сделал?! Я сказал тебе, чтобы ты не писал ничего, что признает…

— Жюль! — громко сказала бабушка и помахала рукой перед папиным лицом. — Тю а эн сэрво́ ком эн сандви́ч о фрома́ж!

Я не выдержал и расхохотался. Папа нахмурился еще больше.

— Что это значит? — Мама не знала французского.

— Бабушка просто сказала папе, что у него мозг как у бутерброда с сыром.

— Мама! — Казалось, папа начнет сейчас длинную лекцию.

Но тут моя мама положила свою руку на папину.