Марья Николаевна не могла нахвалиться своей дочуркой, да и действительно — другую такую девочку трудно найти на свете. Бедняжка с утра до ночи находилась в работе, ей даже иногда не оставалось времени играть со мною, вследствие чего я почти всегда оставалась одна. Другая кукла, может быть, на моем бы месте обиделась, рассердилась, но я не сделала ни того, ни другого, потому что понимала вещи как следует.

Дни наши проходили спокойно. Я начинала свыкаться с моим одиночеством, хотя все-таки не скрою, что порой чувствовала ужасную скуку.

В одну из таких минут, когда мне было как-то особенно тоскливо, Соня, проходя мимо того места, где я сидела, случайно повернула голову.

— Бедная Милочка, — сказала она ласково, — сидишь одна, все это время мне некогда было с тобою поиграть и поговорить, как прежде, но сегодня я, по счастью, справилась раньше, пойдем немного прогуляться по саду.

С этими словами она взяла меня на руки и спустилась в сад, нижняя половина которого выходила в поле, где росла рожь, которую крестьяне теперь убирали.

— Ты, наверное, никогда не видала ржаного поля, — продолжала девочка и начала подробно рассказывать, каким образом крестьяне обрабатывают пашню.

Я слушала ее с большим вниманием и не могла надивиться тому, что из крошечного зернышка, брошенного в землю, через несколько времени вдруг вырастает целый колос, наполненный десятками, а иногда и больше, таких же зернышек, из которых люди сначала мелят муку, а потом пекут хлебы.

Все это Сонечка узнала от своей мамы и, по обыкновению, спешила сообщить мне; она любила говорить о серьезных вещах и, каждый раз заведя такой разговор, старалась протянуть его как можно дольше, но теперь, однако, замолчать пришлось очень скоро, так как мы заметили идущую навстречу старушку, которая, опираясь на палку, с трудом передвигала ноги, громко охала и, по-видимому, хотела что-то сказать нам.

— Здравствуйте, милая барышня, с кем это вы разговариваете? — спросила она, поклонившись.

— С Милочкой, — отозвалась Соня, отвечая на поклон старушки.

Старушка облокотилась на свой костыль и стала оглядываться по сторонам, как бы отыскивая кого глазами.

— С Милочкой? — переспросила она.

— Да.

— Где же она? Я здесь, кроме вас, никого не вижу.

— Это моя кукла.

— Кукла! Разве можно разговаривать с куклой? Ведь она ничего не понимает.

О, как досадно стало мне на противную старуху, которая была такого дурного мнения о куклах; я охотно оттаскала бы ее за седые волосы так, чтобы она меня долго помнила, если бы только была не кукла, а настоящий человек.