— Соня, постарайся ее утешить, — обратилась Марья Николаевна к дочери, — ты умеешь обращаться с детьми.

Соня взглянула на свою маленькую кузину такими ласковыми глазами и так мило улыбнулась, что та поневоле перестала плакать.

— Пойдем в нашу комнату, я тебе покажу что-то очень интересное.

— Что? — переспросила девочка, протирая кулачком еще полные слез глаза.

— Пойдем — увидишь.

— Принеси сюда.

— Невозможно, пойдем, пойдем, будь умницей и послушной; то, что я хочу показать тебе, могут видеть только умные, послушные девочки.

Нина нехотя встала со стула и последовала за Соней, которая, войдя в спальню и сняв с комода картонку, молча вынула оттуда меня. Ниночка остановилась как вкопанная, всплеснула ручками и несколько раз повторила скороговоркой: «какая чудная кукла!»

— У тебя никогда не было такой? — спросила Соня.

Ниночка отрицательно покачала головою и, продолжая по-прежнему смотреть на меня пристально, спросила, умею ли я говорить.

Соня улыбнулась и после минутного раздумья сказала: «умеет».

— Как тебя зовут? — обратилась тогда девочка уже прямо ко мне.

— Милочкой, — ответила Соня.

— Славное имя, мне оно очень нравится. Ну, а скажи: ты очень любишь Соню?

— Очень. Соня меня бережет и ласкает, но мне кажется, что вас я полюбила бы еще больше, если бы вы были умницей и всегда слушали маму.

Последние слова, сказанные Соней, мне были крепко не по сердцу, я старалась сделать над собою усилие, чтобы заговорить человеческим голосом и громко прокричать: «Неправда, я вас совсем еще не знаю и не могу любить больше Сони, не могу ни под каким предлогом». Но сколько я ни старалась открыть ротик, сколько ни пыталась обличить Соню во лжи, толку не вышло никакого. Ниночка вцепилась в меня обеими ручками, потащила в комнату, где сидела ее мать, и заявила, что с этой минуты Милочка принадлежит уже не Соне, а ей.

— Разве Соня тебе ее подарила?

— Нет, Милочка сама сказала, что готова полюбить меня больше, чем Соню, если я буду послушна, а с сегодняшнего дня это будет непременно.