– Да уж…

Синцов подвинул скамеечку для обувных принадлежностей, присел на нее, поймал ногу Царяпкиной. Царяпкина дернулась, но Синцов удержал и стал отвязывать палец от шнурков.

– Спасибо, – Царяпкина застенчиво покраснела. – Тебе воздастся.

Синцов поставил ботинок к стене.

– Идите пить чай, – в прихожей показалась мама.

– Да я ненадолго…

– Пить чай, – строго сказала мама, и Царяпкина подчинилась.

Они прошли в столовую.

Мама успела приготовить чайный стол. Пряники, печенье, варенье, торт «Муравейник», конфеты в ассортименте.

– Пейте чай, – сказала мама. – Костя, ухаживай за дамой.

– Да… – одурело сказал Синцов.

– Константин! – внушительно повторила мама. – Ухаживай за нашей гостьей, не стой, как клумба!

Синцов не понял, при чем тут клумба.

– Проходи, пожалуйста, – Синцов сделал деревянный приглашающий жест в сторону диванной кушетки.

Царяпкина кивнула и проследовала. На призрака Царяпкина не походила, от нее явно пахло яблочным шампунем, на щеке краснела царапина, а на поясе куртки сидел репей, Синцов не удержался и снял. Царяпкина уселась и поглядела на стол голодными глазами. Не призрак, подумал Синцов, призраки не урчат животами.

– Угощайся, – сказал Синцов.

Живая.

– Да я шаурму на автовокзале съела, – растерянно сказала Царяпкина.

Но не удержалась, взяла сочень и стала есть с плохо скрываемым аппетитом, так что стало ясно – никакой шаурмы Царяпкина не ела, а если и ела, то не впрок.

Синцов разлил чай, и себе, и Царяпкиной по большой кружке. Царяпкина съела сочень и покраснела от смущения, кажется.