Врачи очень обнадежили: нет оснований не верить, что на этот раз «подсадка» пройдет удачно. Алена опять сидела на диете и опять поправлялась, поскольку колола гормоны. Она плохо себя чувствовала, но готова была терпеть и страдать ради долгожданной беременности. Операция прошла успешно, домой, в Москву, возвращались как победители. Через несколько дней даже собрали друзей на домашние посиделки и уверенно мечтали о том, что в недалеком будущем отметят настоящий праздник. Еще через две недели эти надежды рухнули.

Алена предложила Илье развестись. Он попытался отшутиться, но, посмотрев ей в лицо, понял, что она говорит всерьез. Тогда Илья сказал, что и без детей их семья счастливее многих, но понял, что опять говорит не то и не так. Все последующие дни они старались не затрагивать эту тему, обмениваясь ничего не значащими репликами и делали вид, что ничего не произошло, но чем дольше они притворялись, тем яснее чувствовали ― произошло, и забыть это невозможно.

В один из этих горьких дней Алена вышла из здания, где размещалось ее агентство, чтобы подышать воздухом и чтобы не видеть сочувствующих физиономий сослуживцев. Была середина серенького декабрьского дня, холодного и безнадежного, как ее настроение. Женщина зашла было в соседнее кафе, но поняла, что не хочет даже воды... Она бесцельно пошла по улице, глядя себе под ноги, старательно перешагивая лужи грязного плавленого снега. Спасаясь от брызг, летевших из-под колес проезжавших по Тверской машин, свернула на маленькую улочку и обрадовалась ее относительной тишине и чистоте. Она подняла голову и увидела странную картину: возле небольшой церкви толпились оборванные люди, те, кого называют бомжами, мужчины и женщины, грязные, с мятыми лицами, с вечными своими котомками, костылями и плошками для подаяния. Их было много, странно много в одном месте, в самом центре Москвы.

Алена удивилась и, поскольку собравшиеся явно ожидали чего-то возле дверей храма, зашла внутрь. Внутри было тихо и пусто, как бывает в промежутке между службами, только посреди церковного зала люди в рясах и женщины, которых всегда можно встретить в церквах и которые помогают с уборкой, расставляли легкие пластмассовые столы, накрывали их бумажными скатертями, раскладывали пластиковые тарелки. Здесь же стояли большие фляги с супом и к привычным запахам воска и ладана примешивался запах горячей еды.

«Что это тут происходит?» ― спросила Алена одну из женщин. «Кормить будем бедных, ― женщина улыбнулась, поправляя платок. ― Что же им, на улице мерзнуть? Пусть в тепле поедят, заодно молитву послушают, может, чья-то душа встрепенется».