Хомский объясняет: «Мои краткосрочные цели – защитить и даже укрепить элементы государственной власти, которые, хотя и нелегитимны в фундаментальном смысле, критически необходимы прямо сейчас [это было в 1996 году], чтобы помешать целенаправленным усилиям по „откату“ прогресса, достигнутого в расширении демократии и прав человека» (193).280 «Я имею в виду, – говорит он, – что, на мой взгляд и на взгляд некоторых других, государство является незаконным институтом. Но из этого не следует, что нельзя поддерживать государство» (212). Неужели? Что же должно случиться, чтобы Ноам Хомский перестал поддерживать государство? Мы никогда не узнаем, потому что поддерживать государство он будет всегда.

«Довольно необычно для анархиста, – пишет Милан Рай, – но Хомский благосклонно относится к идее создания массовой политической партии в США».281 Практически повсеместно анархисты всех направлений отвергают политические партии и электоральную политику. Я повторю здесь уже приводившееся выше характерное утверждение анархо-синдикалиста Рудольфа Рокера (я ведь тоже могу его процитировать): «практический опыт показал, что участие рабочих в парламентской деятельности подрывает их силу сопротивления и обрекает на тщетность их войну против существующей системы. Участие в парламенте ни на йоту не приблизило рабочих к их цели; оно даже помешало им защитить завоеванные ими права от нападок реакции».282 Почти все современные анархисты с этим согласны, за исключением того, что большинство из них не принадлежат к остаткам промышленного пролетариата,283 и большинство не думает, что анархизм имеет какое-либо особое отношение к рабочему классу как к привилегированной революционной силе. Конечно, рабочие так не думают. Анархизм ведь предназначен не только для эксплуатируемых. Он для всех подавленных и для всех свободных духом. Все анархисты, в отличие от большинства марксистов, отвергают политические партии. Они не ходят вокруг того самого старого мешка с тряпками.

В своём недавнем памфлете «Оккупай» Хомский, возможно, из-за того, что старики (вроде него и меня) склонны к болтливости, наконец, ясно дал понять, что он против революции: «Чтобы революция была осмысленной, необходимо значительное большинство населения, которое признаёт или считает, что дальнейшие реформы невозможны в существующих институциональных рамках. А здесь ничего подобного нет, даже отдалённо».284 Так что, конечно, Хомский будет безразличен к анархистам вроде Рудольфа Рокера (последний серьёзный мыслитель и проч.), которые возражают против голосования на том основании, что участие в правительстве ставит под угрозу анархизм – анархизм, рассматриваемый как принципиальный отказ от власти, и анархизм, рассматриваемый как революционный. Революционная деятельность обречена: «есть ли в группе люди, для которых разница между 49% и 51% – это разница между добром и злом? Или кто потребует всенародного референдума, чтобы решить вопрос о восстании?»285