— «как опять поднялся страшный ветер. Пришлось ставить лагерь. Всю ночь палатка хлопала — словно стреляли из мушкетов — из-за двух поломанных у концов стоек. Терпение моё лопнуло, я вышел и как мог скрепил стойки, одним концом привязал верёвку к верху палатки, а другим обмотал мой спальный мешок. Ветер стих через полтора дня. Мы снялись с места и, сделав пять или шесть миль, очутились среди трещин»[159].

Весь этот день (26 июля) мы при очень скверном освещении блуждали среди валов сжатия, стараясь пробраться к склонам горы Террор. Температура понизилась с -21 [-29] до -45° [-43 °C].

«Несколько раз мы ступали на плохо присыпанные снегом трещины среди выметенного ветром льда. Но это нас не остановило, мы продолжали идти наощупь, обходя плотные ледяные склоны и выбирая глубокий снег с прочной коркой — такой всегда накапливается в ложбинах между ледяными валами. Не было ни света, ни каких-либо примет местности, которые могли бы служить ориентирами, если не считать расплывчатых туманных очертаний склонов впереди, беспрестанно меняющихся; что это за склоны, на каком расстоянии находятся — невозможно было определить. То ли мы приближаемся к обрывистому склону невдалеке, то ли к пологому склону горы Террор, за много миль отсюда. В конце концов мы стали руководствоваться уже только слухом и ощущением снега под ногами: и звук шагов и прикосновение ног к снегу много говорят о том, нет ли поблизости трещины, не подстерегает ли опасность. Так мы и шагали в темноте, надеясь, что по крайней мере держимся нужного направления»[160].

«Несколько раз мы ступали на плохо присыпанные снегом трещины среди выметенного ветром льда. Но это нас не остановило, мы продолжали идти наощупь, обходя плотные ледяные склоны и выбирая глубокий снег с прочной коркой — такой всегда накапливается в ложбинах между ледяными валами. Не было ни света, ни каких-либо примет местности, которые могли бы служить ориентирами, если не считать расплывчатых туманных очертаний склонов впереди, беспрестанно меняющихся; что это за склоны, на каком расстоянии находятся — невозможно было определить. То ли мы приближаемся к обрывистому склону невдалеке, то ли к пологому склону горы Террор, за много миль отсюда. В конце концов мы стали руководствоваться уже только слухом и ощущением снега под ногами: и звук шагов и прикосновение ног к снегу много говорят о том, нет ли поблизости трещины, не подстерегает ли опасность.

Так мы и шагали в темноте, надеясь, что по крайней мере держимся нужного направления»[160].