Здесь мы оставили конину для людей и собак, трое десятифутовых саней, одни двенадцатифутовые и огромное количество одежды и конской сбруи. Для начала образовали три упряжки по четыре человека — на долю каждой приходилось около 500 фунтов груза — в таком составе:

1 — Скотт, Уилсон, Отс, старшина Эванс;

2 — лейтенант Эванс, Аткинсон, Райт, Лэшли;

3 — Боуэрс, Черри-Гаррард, Крин, Кэохэйн.

Вторая упряжка уже тянула сани несколько дней, причём двое — лейтенант Эванс и Лэшли — ещё с тех пор, как в Угловом лагере вышли из строя вторые моторные сани; естественно, она была слабее остальных. Кроме этих трёх саней, 600 фунтов груза и 200 фунтов провианта для Нижнего ледникового склада везли две собачьи упряжки, проявившие себя как нельзя лучше. Складывалось впечатление, что Амундсен правильно выбрал средство передвижения^{122}.

Ворота представляют собой брешь в горах, так сказать, боковую дверь, ведущую на огромный ледник с сильно изрезанной поверхностью. Ко времени ленча мы добрались до перевала, но милю до первоначальной точки преодолевали шесть мучительных часов. Пока можно было, везли сани, идя на лыжах, но наступил такой момент, когда они только мешали.

Сняли их — новая беда: проваливаемся по колено, сани же буксуют и ни с места. Зато сбруя тем временем высыхает на солнце, при малейшей возможности мы раскладываем спальники для просушки, а после 425 уставных миль снежного пути зубцы из красного гранита ласкают глаз. Ворота забиты снегом в огромном количестве, накопившемся между горой Хоп слева от нас и материком справа. Из книги Шеклтона мы знали, что Бирдмор — очень коварный ледник. Достигнув перевальной точки, поели, а ближе к вечеру начали спуск и стали лагерем уже на самом краю ледника. Но вот огорчение: как мы и опасались, его покрывал рыхлый снег, настолько глубокий, что не видно было даже признаков твёрдого льда, о котором сообщает Шеклтон.

«Палатки ставили при довольно сильной позёмке и ветре, он и теперь ещё дует и, надеюсь, будет дуть и дальше, ибо каждый час он уносит несколько дюймов мягкого порошкообразного снега, в котором мы вязли целый день»[211].

«Палатки ставили при довольно сильной позёмке и ветре, он и теперь ещё дует и, надеюсь, будет дуть и дальше, ибо каждый час он уносит несколько дюймов мягкого порошкообразного снега, в котором мы вязли целый день»[211].

Одиннадцатого декабря перед выходом заложили Нижний ледниковый склад: три недельных высотных рациона, два ящика галет на крайний случай, что тоже норма на три недельных пайка, и два бачка керосина. Этой провизии трём возвращающимся партиям должно с лихвой хватить до Южного барьерного склада. Кроме того, мы оставили банку спирта для разжигания примуса, бутылку бренди для медицинских надобностей и кое-какие ненужные вещи из личного и экспедиционного снаряжения. На сани погрузили восемнадцать высотных недельных рационов, три мешка с провиантом на текущую неделю и, сверх того, огромное количество галет — десять ящиков, помимо трёх, содержавшихся в расходном рационе для трёх партий; восемнадцать бачков керосина, две банки спирта для разжигания примуса и немного рождественских лакомств, упакованных Боуэрсом. Каждый рацион был рассчитан на пропитание четырёх человек в течение одной недели.