«8 февраля, утёсы нунатака Бакли. Очень насыщенный день. Утром был чрезвычайно холодный переход, дьявольски дуло с юга. Бёрди отпрягся, на лыжах добежал до горы Дарвин и собрал немного долерита — единственной породы, обнаруженной им на ближайшем нунатаке. Вышли на наст, сквозь который проваливались и мы — по самое колено, и сани.

Я даже сначала подумал, что эта твёрдая корка — тонкий мостик над трещиной. Затем взяли немного восточнее, поверхность стала ухудшаться, и мы очутились на ледопаде, где главной нашей заботой было не дать саням набрать скорость, но в конце концов спустились и взяли курс на северо-запад или на север, к выходам коренных пород; лагерь поставили у самой морены под большими песчаниковыми уступами нунатака Бакли, в затишье, где снова стало довольно тепло; перемена просто чудесная. После ленча и до самого ужина все собирали геологические образцы, а я ещё после ужина пошёл осматривать морену и лёг спать очень поздно. Носки, разложенные на скалах, высохли прекрасно. Величественные утёсы биконских песчаников^{209}. На морене масса известняка, во многих местах обломки долерита. Пласты угля по всем обрывам песчаников, попадаются куски выветрившегося угля с остатками ископаемой растительности. У меня была настоящая экскурсия, и я за короткое время отыскал несколько превосходных экземпляров.

9 февраля, на морене. Мы спустились вдоль морены, в конце нунатака Бакли я отпрягся и полчаса побродил по скалам; снова сделал несколько интересных зарисовок в альбоме. После морены очень хороший переход по неровному синему льду с небольшими вкраплениями тонкого фирна; на одном таком фирновом участке поставили лагерь, погода была хмурая, туманная, но ночью вышло яркое солнце. Мы все наслаждаемся теплом — температура около +10° [-12 °C] и полное безветрие — не то что непрекращающийся ветер на плато при -20° [-30 °C].

10 февраля. 16 миль (?). Утром с 10 до 2.45 прошли очень хороший кусок по направлению к Клаудмейкеру. Но постепенно нахмурилось, всё исчезло в тумане снегопада, начавшегося с крупных хлопьев… После ленча через два с половиной часа ходьбы пришлось стать лагерем; при таком снегопаде видимости никакой, а мы спускаемся по синему льду…»[316]

На следующий день, идя по крайне неудобной поверхности и при очень плохом освещении, они попали на тот же участок сжатия, на котором мучились остальные возвращающиеся партии. И, подобно им, поняли это лишь тогда, когда уже оказались посреди этого места.