– Давлат Ризобекович, а Вы могли бы вспомнить что-нибудь из своей практики?

– Примерно во второй половине 1986 года, когда я еще работал начальником УКГБ Таджикской ССР по Кулябской области, к нам тоже стала поступать информация о том, что в городе Кулябе и Дангаринском районе области появились нелегальные радикально настроенные группы, которые под видом религиозной деятельности обучают молодежь овладению боевыми видами единоборства. Проверка этой информации показала, что эти группы поддерживают связь с экстремистскими религиозными организациями Афганистана, Ирана, Саудовской Аравии, Турции и Египта. Члены и руководители этих групп выезжали для учебы в эти страны, а затем проводили идеологическую обработку молодежи, распространяли литературу экстремистского характера, готовили молодых людей к противостоянию правоохранительным органам и возможному захвату власти по примеру того, как это происходило в Иране в 1978 году. Оперативными возможностями поименно были установлены члены этих групп, время и места сбора, а также сведения о руководителях этих групп и факты их незаконной деятельности. На основании полученных данных был разработан план реализации имеющихся материалов и направлен на рассмотрение руководству КГБ Таджикской ССР. Мы предложили провести общепрофилактические мероприятия в Таджикистане с использованием средств массовой информации и рассказать населению о незаконной деятельности движения «Исламское возрождение», а руководителям этих групп объявить официальное предостережение от имени органов безопасности или же привлечь их к уголовной ответственности в соответствии с законами того времени. В начале 1987 года по требованию заместителя председателя КГБ Таджикской ССР генерал-майора Куликова Евгения Ивановича, курировавшего эту линию работы, все материалы, с нашими предложениями по их реализации, были направлены для согласования в его адрес. Однако решение руководства по нашим предложениям затянулось. Время уже было другое. В стране активно шла «перестройка». Мне кажется, что наша информация была тогда недооценена, или на нее просто не реагировали. От органов госбезопасности уже требовали «гуманности» в работе, меньше реагировать на процессы, происходящие в обществе, в том числе и в религиозной среде.

– Что как раз и стало разрушительным фактором. Причем не только в СССР. Например, в Германской Демократической Республике, по словам Маргот Хонеккер, наиболее враждебно настроенные оппозиционные силы «собирались в основном под крышей церкви».

– Эти силы спекулировали на тех сложностях, которые, как и везде, появилсь в 1989–1990 годах и в Таджикистане. В результате «перестройки» заметно ухудшились общественно-политические и социально-экономические условия. В таджикском обществе нагнеталась нервозность. На волне гласности и открытости активизировались различные политические силы как прогрессивного, так и негативного свойства, в том числе и националистические движения, исповедующие религиозный фанатизм. Все вместе это привело к событиям февраля 1990 года в Душанбе, с которых и началась предыстория гражданской войны в Таджикистане.