Сложнее дело обстояло с участием советских свидетелей на восточногерманском процессе. Из 10 туда решили направить только троих — Ш. А. Окропиридзе, К. Г. Алескерова и А. М. Хаммершмидта. Впрочем, последнего в итоге решили не выпускать из страны, ограничившись письменными показаниями. Другими словами, собранные материалы относительно львовских событий признавались советской стороной недостаточно убедительными с точки зрения доказательства вины западногерманского министра. Сам процесс начался 20 апреля и завершился ожидаемо приговором Т. Оберлендера к длительному тюремному заключению. Под влиянием скандала ему пришлось уйти в отставку. В 1961 г. он не был переизбран в парламент и фактически его карьера была завершена. Несомненно, это дело, разразившееся на фоне нападения на синагогу и параллельного скандала вокруг Г. Глобке, внесло вклад в ухудшение международной репутации ФРГ и правительства К. Аденауэра[1568]. Заметим, что в конце мая 1960 г. премьер-министр Израиля Д. Бен-Гурион заявил, что один из организаторов политики «окончательного решения еврейского вопроса» А. Эйхман тайно вывезен в Израиль и будет предан публичному суду. Именно это дело, вызвавшее всемирный резонанс, стало поворотным с точки зрения осмысления темы нацистских преступлений, в том числе и в немецком обществе.
Политический характер «дела Оберлендера» не подлежит сомнению, однако материалы, собранные в ходе его развития, требуют более детального изучения. Мы не можем полностью согласиться с Дж-П. Химкой, утверждавшим об их полной фальсификации. Ф.-К. Вакс, детально изучавший процесс, ставил под сомнение показания тех, кто должен был выступить непосредственно в Восточной Германии, — К. Алескерова, Ш. А. Окропиридзе и А. М. Хаммершмидта, причем последнего назвал сомнительной личностью[1569]. Отчасти этот вопрос можно разрешить, если разобраться в том, каким образом готовились все эти показания. В частности, в фонде ЧГК в Государственном архиве Российской Федерации отложились копии допросов, проведенных в январе 1960 г. (условно — 1-й вариант), а также утвержденные на 73-м заседании комиссии показания (условно — 2-й вариант). Их последовательное сличение позволяет обнаружить структурное сходство при серьезных смысловых расхождениях, в то время как 2-й вариант отличается незначительно от свидетельств на апрельской пресс-конференции, по итогам которой был опубликован специальный отчет (условно — 3-й вариант). Поскольку в стенограмме К. Алескерова появилась та информация, которая отсутствует в утвержденном тексте показаний, мы полагаем, что во время выступления он сам несколько отклонился от заготовки. Что касается прочих расхождений, то, вполне вероятно, они были внесены редакторами отчета, которые стремились придать тексту б