С точки зрения Кремля, полная и откровенная картина западной помощи Советам в ведении войны шла бы вразрез с советской пропагандой, утверждающей, что войну вел только один — советский — народ. По этой концепции дело представляется так, что война не носила всемирного характера и что Россия была ее центром, а все остальные страны — второстепенными участниками. Конечно, такое заблуждение свойственно всем нациям, но в России оно возведено в самую высокую степень стараниями цензуры. Сказать, что в момент острой нужды Москва вынуждена была обратиться к Западу за помощью, значило бы нанести болезненный удар по национальной гордости русских. Может быть, в некотором роде это — дань глубоко спрятанному в русской душе комплексу неполноценности, но такая информация замалчивалась всегда — шла ли речь о военной помощи, о помощи голодающим в начале 20-х годов, когда при Герберте Гувере был организован Совет американской помощи (кстати, в Большой советской энциклопедии сказано, что деятельность этого совета в основном служила прикрытием для диверсий и шпионажа), или о гигантских американских поставках в Россию в 1972 г. Воспоминания о войне никогда не вызывают у русских ассоциаций, связанных с союзническим сотрудничеством. Даже и сегодня они упрекают Запад за его поведение в войне. Из соображений идеологической солидарности они нередко преувеличивают значение скромных военных акций поляков, румын или венгров против нацистов и редко положительно оценивают вклад англичан, французов или американцев. Но помимо этой официальной линии в поддержку коммунистической солидарности, русские нередко говорят — и я сам это слышал, — что Запад нарочно оттягивал момент вторжения в Нормандию, чтобы дать возможность нацистам сконцентрировать все свои силы на русском фронте. Русские, причем очень многие, рассматривают это как преднамеренный акт предательства. Многие разделяют в этом отношении точку зрения Сталина, напрочь игнорируя тот факт, что пакт 1939–1941 гг. того же Сталина с Гитлером развязал немцам руки в первые годы войны: избавленные в этот период от необходимости воевать на втором — восточном фронте, — они бросили все силы на войну с Англией. Многие американцы не вспоминают об этом, когда их упрекают за Нормандию. Сам я обычно отвечал на эти упреки, что вряд ли мы хотели обескровить Россию, если тратили миллиарды долларов на поставки по ленд-лизу через Мурманск, а русские, как правило, возражают, уверяя, что американская помощь была ничтожной, — всего лишь тушенка. Это я слышал от чиновника Министерства иностранных дел, и от журналиста, занимающего высокий пост, т. е. от людей, которые по своему положению должны были бы быть лучше информированы, и от простых людей, которые могли действительно ничего не знать. От тех, кто располагал правильными сведениями и был готов признать, что Запад во время войны оказывал достаточно большую помощь, я обычно слышал такой ответ: «Но ведь эта помощь выражалась лишь в долларах, а мы платили кровью».