Иногда, по словам двух авторов, сотрудничающих в «Литературной газете», в печати намеренно публикуются провокационные статьи, предназначенные специально для того, чтобы возбудить интерес читателей и вызвать поток писем. А затем этот поток регулируется по усмотрению редакции, годами печатающей бесполезные дискуссии. Одной из таких вечных тем является проблема алкоголизма; другой — должны ли мужья больше помогать по хозяйству своим работающим женам; третьей, не сходившей со страниц «Литературной газеты» в течение всех трех лет моего пребывания в Москве и так и не сдвинувшейся с мертвой точки, — не стоит ли ставить больше неудовлетворительных оценок неуспевающим ученикам. Помещаются и такие «вдохновенные письма», которые, по словам журналистов, были написаны самими работниками газет или ответственными партийными деятелями и подсунуты на подпись простым рабочим или известным представителям интеллигенции специально для того, чтобы показать, что партия пользуется полной поддержкой народа. «Для такого случая у нас всегда имеется наготове список людей и среди них — очень известные писатели, которых можно вызвать и объяснить им, каких высказываний ждет от них партия», — рассказывал бывший сотрудник «Литературной газеты». И хотя это чуть ли не равносильно самоубийству, находятся все же и такие, которые присылают письма, идущие вразрез с линией партии. «Я твердо знаю, что во время кампании против Солженицына и Сахарова (1973 г.) «Литературка» получила несколько писем в их поддержку, а также письма, авторы которых отмечали, что нельзя осуждать людей, не зная их высказываний, не печатая то, что они написали, — рассказывал один писатель, работающий в «Литературной газете». — Разумеется, такие письма не опубликовываются. Раз в месяц в редакцию заявляется сотрудник КГБ и просматривает всю почту. Кое-какие письма он, как правило, уносит с собой; обычно это анонимки». Иногда авторов таких писем, высказывающих своевольные взгляды, подвергают публичному осуждению. Однажды газета «Ленинградская правда» разразилась резкими нападками на четырех читателей, указав их фамилии: на одного — за оскорбительные выражения в письме, на другого — за то, что он осуждал политику разрядки с Соединенными Штатами, на третьего — за его заявление о том, что «наш долг помочь Израилю в его оборонительной войне против арабских экстремистов и националистов» и на четвертого — за его высказывания о том, что советское общество делится на два класса: богатых и бедных.

Иногда кажется, что сами редакторы вдруг по ошибке сворачивают с курса, касаясь щекотливых тем, но тогда высшее начальство быстро возвращает их на «путь истинный». Однажды газета «Советская Россия» начала новый раздел под заглавием «Женский вопрос». Раздел открывался письмом одной отчаявшейся женщины-экономиста, горько жаловавшейся на двойную нагрузку женщин. Автор письма предлагала повысить работающим женщинам зарплату и сократить их рабочий день, чтобы у них было больше времени для воспитания детей. Газета предложила читателям высказать свое мнение по поводу письма, и на этом раздел закончил свое существование. Очевидно, партия не имела ни малейшего намерения сократить рабочий день женщин, так как их вклад в экономику страны настолько значителен, что не представлялось возможным перевести их на неполный рабочий день. По мнению некоторых сотрудников, работавших с письмами читателей, все эти «показушные» дискуссии по социальным проблемам похожи на тщательно подготовленное инсценированное представление. Конечно, бывают исключения, как говорил один писатель, когда какая-нибудь партийная группировка хочет использовать жалобы читателей для продвижения своих идей или для оказания давления на другую группировку в своих личных целях. Изредка отдельные письма, поднимающие животрепещущие вопросы, ускользают от цензуры. Но в целом все подчинено девизу: «Критикуй, но не обобщай», и в этом, пожалуй, — главная роль советской цензуры.