Радиоконтрольная служба органов госбезопасности осуществляла систематическое наблюдение за эфиром, точно устанавливая по вызовам радиоцентра германской разведки наличие в нашем тылу вражеских радиостанций. Для выявления и захвата агентов противника, снабженных радиостанциями, органы госбезопасности использовали радио-контрразведывательную службу. Она постоянно контролировала работу вражеских радиостанций, в ряде случаев расшифровывала коды, определяла районы, откуда немецкие агенты вели радиопередачи. Специальные оперативные группы и агенты органов госбезопасности осуществляли розыск диверсионно-разведывательных групп и агентов противника. Для розыска и ликвидации вражеских радиостанций в прифронтовой полосе в район Вязьмы командирована оперативно-розыскная группа из пяти человек во главе со ст. радиооператором 2-го специального отдела НКВД сержантом ГБ Вовк. Группа была снабжена соответствующей розыскной и пеленгирующей аппаратурой.

Важное значение для борьбы с агентурой абвера имели радиоигры. Каждая радиоигра, как правило, начинались с захвата или добровольной явки немецкого радиста. Так, 6 марта 1942 г. при проверке документов на ст. Бабаево были задержаны немецкие разведчики Алексеенко, Н.А. Диев и И.Ф. Лихогруд. На следствии наиболее правдивые сведения дал Алексеенко. В результате его показаний через приданную ему портативную радиостанцию он установил связь с радиостанцией немецкой разведки и передавал радиограммы, дезинформирующие немцев о работе железнодорожного транспорта.

Одна из первых радиоигр была проведена в сентябре 1941 г. В результате было арестовано 10 вражеских агентов. Захваченная агентура абвера дала возможность вскрыть планы и намерения немецкого командования, получить данные, необходимые для розыска агентов и военных преступников, а также сведения о разведывательных школах абвера. Наиболее успешной была трехэтапная оперативная радиоигра в течение всего периода Великой Отечественной войны «Монастырь» – «Курьеры» – «Березино». Начало ее относится ко времени разгрома частей вермахта под Москвой. Эта операция носила контрразведывательный характер и была направлена на пресечение деятельности агентов германских спецслужб. Всего их было захвачено более пятидесяти.

Примером решимости советского человека, оказавшегося в немецком плену, бороться с врагом может служить явка с повинной агента-радиста Панина, заброшенного абвером на территорию Московской области. До войны он работал и жил в Горьком, а летом 1941 г. добровольно ушел на фронт. Часть, в которой он проходил службу, попала в окружение, и вскоре многие ее военнослужащие были захвачены в плен. По словам Панина, в плену он непрестанно думал о побеге, чтобы вернуться в строй, но довольно долго обстоятельства складывались неудачно. Однажды его вызвал комендант лагеря, где после продолжительной беседы ему предложили поступить в разведывательную школу немцев. «Сперва, – заявил Панин, – я готов был плюнуть вербовщику в морду, потом меня осенила мысль, а может быть, это начало пути возвращения к своим. Не сказал ни «да», ни «нет» и был отпущен. Вернувшись же в барак, пожалел, что не согласился». Но и вербовщик не считал разговор законченным. Он вызывал Панина еще несколько раз, и тот, сделав вид, что доводы вербовщика подействовали, в конце концов согласился пойти в разведывательную школу. «Самым трудным было, – заявил Панин на допросе, – не возбудить ни в ком подозрений относительно моих истинных намерений. Я старался соблюдать дисциплину, ни с кем не сближался и даже в самолете боялся чем-либо выдать себя. С облегчением вздохнул, лишь когда надо мной раскрылся парашют». Оставшись один, он взвалил на спину рацию и другое шпионское снаряжение, вышел к ближайшему селу, разыскал председателя колхоза. Тот к вечеру доставил его в РО НКВД. Искренность поступка Панина не вызывала сомнений, и было решено попытаться завязать через него «радиоигру» с разведцентром. Специалисты подробно расспросили, как шло обучение в разведывательной школе, кто являлся его шефом по технической подготовке, разобрались в кодах и шифрах и уже собирались было выйти от имени Панина в обусловленное время в эфир. Но тот воспротивился такому решению: «Я довольно долго работал с шефом. Его рация была в Смоленске, а я в Красном Бору. Он не раз хвалил меня за мой, как он говорил, особенный радиопочерк. И если на ключе будет работать другой, он легко догадается. Доверьтесь мне, я вас не подведу»[867]. С доводами Панина посчитались, и в обусловленный разведывательным центром день и час радист вышел на связь. Сообщил, что группа в момент приземления рассеялась на большом расстоянии друг от друга, судьба остальных ему неизвестна. Сам же он сумел обосноваться в Волоколамске, в доме одной старушки, успел собрать некоторую информацию, которую готов передать.