В XIX веке появился страх перед прививками против оспы – болезни, часто заканчивающейся смертью или слепотой. Спустя столетие панику вызвала вакцина от коклюша в составе АКДС. Затем, начиная с конца 1990-х, Уэйкфилд сеял сомнения относительно MMR, а позже по поводу практически любой вакцины, которая могла бы принести ему аплодисменты и доход. И поскольку все началось в Англии, именно в тут я и завершу расследование той статьи о двенадцати детях, которая, несомненно, останется в памяти людей и после моей смерти.

Я сел на поезд до Мерсисайда, города на северо-западе Англии, чтобы навестить мать еще одного из двенадцати детей. По понятной причине я буду называть ее Мисс номер Три. Но ее сын, Ребенок номер Три, указанный под этим номером в таблицах 1 и 2, на самом деле был первым, кого привезли в Хэмпстед для участия в исследовании.

Его направили в Royal Free, как и почти всех остальных, через женщину в алом из Newsnight. Единственной проблемой с желудочно-кишечным трактом у Ребенка номер Три был сильный запор. Его анализы крови оказались в норме, никакого воспаления, патоморфологи не увидели колита в его биопсии. Тем не менее в ходе илеоколоноскопии Мисс номер Три заметила набухшие лимфоидные фолликулы («пятна», как она их назвала). Затем, три месяца спустя, записи о мальчике были изменены, ему в экспериментальном порядке прописали лекарства и занесли в журнал с пометкой «синдром».

Мой визит был третьим за немногим более десяти лет. От Лондона до Ливерпуля 320 километров, далее 20 минут езды на автобусе через пригород прямо до арендованного двухэтажного дома с террасой и золотым почтовым ящиком, номером и молотком, как и дверь любого другого дома на улице. Вот двор был единственный в своем роде: прямоугольник подстриженной травы, переходящий в забор. Кустов нет. Клумбы нет. Ничего нет.

Мисс номер Три была худой тихой женщиной, к этому времени ей исполнилось 58 лет. Ребенок номер Три оказался ее вторым сыном (у него были еще два брата и сестра), которого к настоящему времени ребенком было и не назвать. Ему исполнилось 29 лет, он стоял на пороге среднего возраста и давно перестал жить дома. Парень был красив. Черные волосы, голубые глаза. Если бы его лицо улыбалось вам из профиля в приложении для знакомств, вы бы подумали, что он будет нарасхват. У него было то, что я называю «ливерпульским взглядом», который, как мне казалось, я видел у покойного Джона Леннона. Мне казалось, что такой взгляд говорит о какой-то загадочной мудрости, которую можно найти лишь на улицах этого города.