О пропавших без вести не только с российской, но и с чеченской стороны «Известия» впервые писали больше года назад («Павшие и пропавшие», № 28,1996 г.). Еще в канун нового, 1996 года уточненный список из 1415 фамилий бесследно исчезнувших граждан Ичкерии передал корреспонденту «Известий» сопредседатель комиссии по обмену военнопленными и интернированными на прерванных переговорах Романова-Масхадова Иса Мадаев. В списке были чеченцы и русские, грузины, армяне, татары, 116 женских имен, среди них старухи и молодые, больше молодые и очень молодые… Но преобладающая часть списка — чеченские мужчины разных возрастов. Студенты, актеры, строители, поэты, крестьяне — люди, как правило, не воевавшие. Хватали их на улицах, уводили из домов, из студенческих общежитий, вытаскивали из машин и автобусов на блокпостах. При всей разнице судеб зримая часть их биографий заканчивалась одинаково — встречей с федеральными военными и задержанием…»

— Игорь, остановись на мгновенье, — прервал его полковник Курдюмов.

— Мы это всё знаем.

— Не всегда листаете прессу, — отмахнулся Игорь. — А в ней то, что и нам полезно знать.

— Ладно. Валяй дальше.

И Игорь продолжил чтение: «Российских военнопленных, как известно, чеченцы вначале легко отпускали без всяких условий. Раненных отпускали всех. Солдат срочной отдавали матерям. Спустя некоторое время великодушие сменилось более жестокой требовательностью. Чеченцы настаивали на возвращении своих людей, а тех не отдавали. Кое-кого в свое время удавалось выменять, а больше — выкупить у российских военных. Люди становились товаром, стоившим немалых денег. Потом и за деньги перестали отдавать. Пошли слухи, что и отдавать некого.

Позже, уже на издыхании войны, федеральные власти вновь предприняли попытку наловить потенциальных боевиков и просто инакомыслящих-«незавгаевцев». По блокпостам были розданы списки людей, подлежащих задержанию, несмотря на самые исправные документы («Война миру», «Известия», № 113,1996 г.), но чеченская общественность подняла шум, списки попали в прессу, и нового большого улова не получилось.

Между тем Мадаев еще тогда, в 95-м рассказывал, что федеральная сторона предложила на обмен список из 252 чеченских фамилий. Но это были совсем не те люди, кого в республике разыскивают и ждут. Там оказались чеченцы, не жители Чечни, содержавшиеся в различных российских СИЗО и колониях, привлеченные к ответственности еще до начала войны за преступления, с войной никак не связанные.

Идея обмена российских военнопленных на уголовников, похоже давно носилась в воздухе. Возможно, принятое постановление об амнистии, узаконившее освобождение от ответственности подлежавшего обмену «независимо от характера совершенных преступлений», только легализовало уже накопленный опыт. Тем более полезно в него вглядеться.