Тихомиров пишет: «Монархия истинная, т. е. представляющая верховную власть нравственного идеала, – неограничена, но не абсолютна. Она имеет свои обязательные для нее начала нравственно-религиозного характера, во имя которых только и получает свою законно-неограниченную власть» (98). А вот демократическая власть, которая считается выражением народной воли, самой из себя происходящей, есть власть абсолютная. «Если бы это была власть Божественная, она не могла бы быть абсолютною, ибо подчинялась бы Богу и истекала бы от Него» (с. 99).

Тип римский, по мнению Тихомирова, выражает наиболее чисто выработанный абсолютизм, а вот византийская государственность есть нечто переходное от абсолютизма к самодержавию. «Наиболее чисто развился самодержавный тип в Московской Руси» (с. 103).

В Римской республике верховная власть принадлежала народу, но народовластие проявлялось лишь там, где безусловно необходимо непосредственное проявление верховной власти: в законодательстве, в последней инстанции суда, в назначении высших должностных лиц, в акте помилования. «В области же управительной в Риме существовало очень искусное сочетание власти единоличной и коллегиальной, по преимуществу аристократической. С этим строем республика прожила всю эпоху своего истинного величия». «Величие Римской республики держалось на соединении самодержавия народа со служилой ролью аристократии» (с. 107). При этом народные трибуны, опираясь на народную массу, все время подрывали роль аристократии. В Пунических войнах благородная патрицианская аристократия подорвала себя, а сами эти войны превратили Рим во ВСЕМИРНОЕ ГОСУДАРСТВО. Высокое звание римского гражданина перешло за пределы Италии. Физическая и даже нравственная сила перестала сосредоточиваться в Риме. Древний Рим был населен народом земледельческим и трудовым. В результате завоеваний и значительного расширения территории Рим превращался в промышленный и торговый центр. Спекуляции, грабеж провинций, массовое распространение рабства в корне изменили прежнюю духовно-нравственную атмосферу. Должностные лица стали продажными и «продавали не только справедливость, но и самый Рим. Масса граждан развращалась подкупом и кормежкой». При искусной организации судебно-административных властей управлять этой организацией, с падением патриотической аристократии, было уже некому. Тихомиров отмечает: «Народ имел все права: выбирал, сменял, контролировал все власти. Но это было пустым звуком. Громадному населению римских граждан, рассеянных по всей Италии и далеко за ее пределами, – невозможно было уже даже собраться в одну толпу, на одном месте. Это был владыка слепой, глухой и даже немой. Все его выборные делали что хотели и обманывали его, он ни за чем не мог уследить: обычное положение всякой демократии, взявшей на себя верховную власть в великом по объему государстве. И вот наступила эпоха… всеобщего грабежа, всеобщей продажности» (с. 111). В наше время мы можем сетовать на бездуховность, аморальность и антипатриотизм советской номенклатуры, отрекшейся от социализма во имя самой мерзкой разновидности капитализма – криминально-олигархического, но, учитывая суждения Тихомирова, должны признать, что в большом по объему государстве демократия неизбежно порождает всеобщую продажность по закону Ч.Дарвина: наверху неизбежно будут самые наглые, самые беспринципные и самые корыстные. Только монархия, одухотворенная Богом, может спасти страну от закона джунглей.