Следующий образ – sweet perfume, сладкий аромат (the half time air was sweet perfume) позволяет по меньшей мере двоякое толкование. С одной стороны – это пропитавший весь воздух зенита (half time) контркультурного движения 60-х сладкий дымок марихуаны, с другой – такой же сладковатый, но куда более зловещий аромат слезоточивого газа, которым полиция и национальная гвардия разгоняли студенческие демонстрации протеста.

Строчка “While the sergeants play their marching tune” кажется прямым указанием на ознаменовавший своим выходом 1 июня 1967 года начало легендарного «лета любви» битловский Sgt. Pepper с сержантами-битлами на обложке и маршеобразным, в стиле военного оркестра, звучанием заглавной песни. Однако продолжение “We all got up to dance/Oh, but we never got the chance/Cause the players tried to take the field/The marching band refused to yield/Do you recall what was revealed/The day the music died?” («Мы все вскочили танцевать/Но шанса у нас не было/Игроки захватили всю поляну/Оркестр отказался отступать/Помнишь ли ты, что вскрылось/В день, когда музыка умерла?») вновь дает возможность многозначного толкования. То ли Маклин имеет в виду, что новая психоделическая музыка, проявленная в битловском «Сержанте» и других не менее радикальных альбомах их современников-единомышленников, уже не давала, как раньше, возможности весело и беззаботно под нее танцевать. То ли – что звучит куда более зловеще – marching band здесь вовсе не разряженные в свою цветастую сержантскую униформу битлы, а те же заурядные полицейские и национальные гвардейцы, которые «захватили всю поляну» студенческих кампусов и, отказываясь отступать, лишили всех «шанса танцевать» и таким образом вновь напомнили о трагическом дне, «когда музыка умерла».

Пятый куплет обращает нас к двум кульминационным событиям 60-х, их зениту и надиру, случившимся по иронии судьбы практически в одно время, с интервалом всего лишь в четыре месяца. “And there we were all in one place/A generation lost in space/ With no time left to start again – «И вот мы все собрались вместе/ поколение, затерянное в пространстве/ И нет времени, чтобы начать все заново». Первое впечатление – речь идет о Вудстоке, август 1969-го, «фестиваль мира, любви и музыки», эйфорический триумф поколения. Но тут же наступает отрезвление: “So come on, Jack be nimble, Jack be quick, Jack Flash sat on a candlestick/Cause fire is the devil’s only friend”. Персонаж известной еще с начала XIX века невинной английской детской песенки Jack Be Nible мгновенно превращается в своего тезку Jack Flash – героя песни Rolling Stones “Jumping Jack Flash”, то есть заигрывающего с образом дьявола и с огнем (fire is the devil’s only friend) Мика Джаггера (см. главу Sympathy for the Devil в этой книге) на сцене рок-фестиваля в калифорнийском Альтамонте 6 декабря того же 69-го, когда нанятые в качестве охраны «Ангелы ада» (angel born in hell) устроили во время выступления Stones, по зловещей иронии судьбы на следующий день после выхода их альбома Let It Bleed («Пусть льется кровь») кровавое побоище, убив одного из зрителей и подтвердив тем самым, вслед за бесчинствами распоясавшихся хиппи из семьи Мэнсона, зловещий конец идеалистической эпохи 60-х. Маклин не скрывает своего гнева, горечи, грусти и разочарования: «Я смотрел на него на сцене/И кулаки сжимались в ярости/Никакой рожденный в аду ангел/Не сможет снять заклятия Сатаны/Огонь вздымался в небо/Освещая этот жертвенный ритуал/И я видел, как Сатана хохочет в восторге/В день, когда умерла музыка».