Б. П.: Хороший вопрос! И не кажется ли вам, Иван Никитич, что подобные слова Бердяева звучат неожиданно злободневно – к нашему времени относятся не менее, чем к той уже баснословной эпохе Серебряного века?

Уточняю и объясняю: эти обильно процитированные слова написаны, скажем так, человеком сексуально эксцентричным. Эта вражда к рождающему полу, то есть к обычной половой практике, свидетельствует об этой самой эксцентричности. Попросту говоря, это слова гомосексуала. Прятать этот факт ни к чему, это было бы своего рода лицемерием.

И. Т.: А разве сам Бердяев делал такие признания?

Б. П.: А его признания и не требуются, такие феномены научились понимать у Фрейда. Мы здесь имеем страстное тяготение к преодолению природного порядка со стороны человека, в чем-то выключенного из порядка природы. И вот тут вопрос о признаниях или тайнах. Возьмем современников Бердяева и всех посетителей знаменитой «башни» Вячеслава Иванова. Странные там происходили собрания. Мужчины по кругу целовались, а жена Вячеслава Зиновьева-Аннибал бросала апельсины в председательствующего Бердяева. Впрочем, ничего особенно неприличного не происходило. Поэт Михаил Кузмин единственный из них не скрывал своего гомосексуализма – напечатал повесть «Крылья», где расставил точки над i. Скандал был шумный, но сам Кузмин очень спокойно реагировал на этот шум. Мережковский тогда написал: есть люди, которые свой горб выдают за крылья. Так вот, пафос Бердяева в цитированных словах, да и всей его философии, если угодно: горб и есть крылья. Иррациональность бытия, сказавшаяся в подобном капризе природы, тем более заставляет вдуматься в бытийный порядок, увидеть его неоднозначность, многомерность, многоэтажность. Неокончательность, если угодно. И – тяготение ко всяческим духовным надстройкам над этими бытийными реалиями – или к фантазмам.

Отсюда основной мотив всей философии Бердяева: примат свободы над бытием. Вот в такой, например, формуле:

Я не верю в твердость и прочность так называемого объективного мира, мира природы и истории. Объективной реальности не существует, это лишь иллюзия сознания, существует лишь объективация реальности, порожденная известной направленностью духа. Объективированный мир не есть подлинный реальный мир, это есть лишь состояние подлинного реального мира, которое может быть изменено. Объект есть порождение субъекта. Лишь субъект экзистенциален, лишь в субъекте познается реальность. <…> мир подлинно существует лишь в не объективированном субъекте. Уже категория бытия <…> есть продукт объективации мысли. Употребляя терминологию Канта, можно сказать, что бытие есть трансцендентальная иллюзия. Перво-жизнь иная, чем это бытие <…> Перво-жизнь есть творческий акт, свобода; носительницей перво-жизни является личность, субъект, дух, а не природа, не объект <…> Моя философия есть философия духа. Дух же для меня есть свобода, творческий акт, личность, общение любви. Я утверждаю примат свободы над бытием.