После этого обмена стало ясно, что деловая часть встречи подошла к концу. Мы почти с облегчением завели разговор о суровой зиме, которая в тот момент лютовала в Северной Европе. За несколько часов мы присмотрелись к нашим коллегам из КГБ, а они к нам. Ничего конкретного не было достигнуто, но я почувствовал, что канал Гаврилова после двух лет спячки ожил. Я не был уверен в том, чего можно здесь ожидать, но полагал, что вреда это не принесет. При таком высоком темпе перемен я был рад возможности в случае необходимости использовать этот канал для объявления перемирия и обсуждения интересующих вопросов.

После двух часов, проведенных за беседой и водкой, мы с Хэттавеем отправились к себе в отель в район Хельсинкского порта. Мы шли по пустынным улицам минут десять, как вдруг услышали, что нас окликают с дороги примерно в 50 ярдах от нас. «Мистер Гатавей, мистер Гатавей…» — русское произношение фамилии Хэттавея не вызывало сомнений. Через мгновение к нам подбежал советский шофер и передал Хэттавею его бумажник. «Наверное, выпал у вас из кармана», — сообщил он, выдохнув клубы пара, и быстро возвратился к своей машине.

Взгляд, который бросил на меня Хэттавей, был очень красноречив: новому начальнику советского отдела не стоит распространяться в Лэнгли, как начальник контрразведки во время выпивки с громилами из КГБ потерял свой бумажник.

Я взглянул на большой пухлый бумажник Хэттавея.

— Послушай, Гэс, что у тебя там? Наверное, телефоны всех твоих знакомых со школьных времен? Боже, эта штука сейчас, вероятно, радиоактивна от фотографирования!

Хэттавей пропустил мимо ушей мои реплики, и остаток пути мы прошли молча, пытаясь осмыслить это путешествие в Зазеркалье и вечер, проведенный с нашими противниками.

4

4

Лэнгли. 27 декабря 1989 года, 11:30

Революция, захлестнувшая северный ярус Восточной Европы, наконец достигла Балкан, где в Румынии все окрасилось в мрачные тона. В декабре интенсивность быстро сменяющих друг друга массовых беспорядков и ответных силовых акций правительства стремительно нарастала, пока всякое подобие порядка просто не исчезло. Посольство США вынуждено было эвакуировать весь персонал в Болгарию, и для Вашингтона свет в Бухаресте погас.

Румынский лидер Николае Чаушеску и его жена Елена на несколько шагов опередили возмущенную толпу и бежали за три дня до Рождества, но вскоре были пойманы, в день Рождества преданы суду и расстреляны. Два дня спустя после праздников я встретился с Уильямом Вебстером, чтобы доложить ему обстановку на Балканах.