Мои слова были встречены продолжительным молчанием. Потом Гербер, всегда остававшийся джентльменом, поблагодарил меня за предложение и сказал, что переговорит с заместителем директора и начнет эту процедуру. Я не сказал ему, что сам уже говорил с Диком Столцем о своем намерении отдать Восточную Германию. Он будет отвечать за объединенную Германию, а я буду наблюдать за Западной группой советских войск, все еще расквартированной в восточной зоне.

В момент этой встречи Пол Редмонд был в отъезде, и я не успел сказать ему о своих планах. Когда он узнал об этом, то просто взорвался:

— Какого х… ты отдал Бэртону Восточную Германию? У нас там полно работы.

— Потому что это было правильно, — отрезал я. — Пол, ради бога, через неделю она станет частью ФРГ. Зачем ты за нее цепляешься?

— Потому что это интересно — вот почему.

Я понял, что дело было не в его обычных колкостях, для него это действительно было очень важно. Это расхождение во мнениях еще более обнажило наметившийся разлад между мной и моим заместителем. За тот год, пока я руководил советским отделом, я начал испытывать беспокойство по поводу того, что некоторая часть руководства отдела как бы застряла во времени. Неужели они не видели, что пронесшиеся по Восточной Европе революции неизбежно должны были изменить роль ЦРУ? Печальная истина заключалась в том, что замкнутая субкультура советского отдела мешала расставаться с холодной войной. Как сказал Редмонд, дело было слишком интересным.

Мои проблемы не ограничивались Полом Редмондом. Мне было достаточно ворчания Стива Вебера и Джона О’Рейли, чтобы понять, что далеко не всем в отделе нравилось, что я пришел на смену Герберу. Вебер говорил мне, что сторонники жесткой линии не намеревались сдавать свои позиции. Они не верили в необратимость происшедших в Восточной Европе перемен и опасались, что, когда маятник качнется в обратную сторону, будут застигнуты врасплох. Вебер советовал мне проявлять терпеливость в отношении работников восточноевропейской группы. Большинство из них считало, что привычный им мир, в котором они прожили так много лет, рухнул. Они сидели у сейфов, заполненных описаниями тайников в Праге, Будапеште и Варшаве, а я им говорил, что тамошние ребята являются нашими новыми друзьями. Они приспособятся к переменам, говорил мне Стив Вебер, просто им потребуется время.

О’Рейли был настроен менее оптимистично в отношении сторонников жесткой линии, занимавшихся Советским Союзом. Он советовал мне избавляться от них. Отправь их в контрразведку, там они будут счастливы.