— Леонид, — сказал я наконец. — Позволь мне в ответ на твой вопрос рассказать одну историю. Попытайся представить. Действие происходит в совете директоров крупной американской компании по производству корма для собак. Президент компании делает разнос своим сотрудникам за плохие экономические показатели последнего квартала. Он с гордостью говорит, что его продукт самый питательный из всех американских брендов. Он говорит, что фактура продукта самая лучшая, и предлагает всем заглянуть в банки, поставленные перед каждым. Он берет свою банку и подносит ее к своему носу. Это даже пахнет прекрасно, восклицает президент.

Я сделал небольшую паузу и всмотрелся в почти ничего не выражавшие лица Никитенко и Красильникова, которые недоумевали, к чему я клоню. Потом я продолжил.

— Тогда почему же, спрашивает президент, продажи падают, падают, падают? Люди за столом нервно поеживаются, и наконец вице-президент по продажам поднимает руку и произносит всего одну фразу: «Собакам это не нравится!»

Никитенко какое-то мгновение смотрел на меня, с его лица исчезло выражение вежливого внимания, и совершенно неожиданно в тон он повторил мою ключевую фразу: «Собакам это не нравится? Собакам это не нравится? Что это значит?»

Тут вмешался Тед Прайс.

— Леонид, это означает, что собакам это просто не нравится. Они хотят чего-то другого.

Мы с Прайсом и Клайном не знали, понял ли Леонид суть рассказанной истории. В последние несколько месяцев ПГУ подвергалось особой критике за перебежчиков, которые переходили к нам примерно каждые шесть недель. Этот ручеек превратился в такой поток, что мой бюджет на перебежчиков приходилось постоянно пересматривать в направлении увеличения. Пока Никитенко пытался осознать причины появления такого количества перебежчиков, я посматривал на Красильникова, стараясь оценить его реакцию. Ничего. Я не уловил никаких признаков злорадства по поводу того, что на ПГУ сыпались эти удары. Он не производил впечатления человека, который считает это своей проблемой.

Больше с Леонидом Никитенко мы не увиделись. Через несколько недель Красильников через Майка Клайна сообщил мне, что Никитенко скоропостижно скончался во время пребывания в одной из стран Латинской Америки. Не было признаков какого-то злого умысла, но Красильников попросил меня аккуратно проверить это для него и для ПГУ. Мы это сделали и убедились, что Никитенко умер от сердечного приступа. Я направил эту информацию Майку Клайну, который передал ее Красильникову. Потом неоднократно задавался вопросом: что владевший только английским языком начальник контрразведки ПГУ делал в Латинской Америке, где он и умер? Не мог ли он встречаться с кем-то из наших рядов, кто предавал нас?