Для собственной социологической работы все равно приходится подобный материал переинтерпретировать, то есть, скажем, в литературных формах (то есть средствах литературного конструирования) увидеть нормы социального взаимодействия, проекции социальных образований, социальных морфем, выступающих якобы как чисто эстетические конструкции. Нужно разбить их на отдельные элементы: времени (структурированного по типам действия), пространства, антропологии (судьбы, сюжетообразующих коллизий, типов сюжетов и типов персонажей, точки зрения автора как проекции определенных нормативных определений реальности). То же самое и по отношению к истории или экономике. Здесь проблемы сложной мотивации экономического взаимодействия, доверия, солидарности, механизмы депривации, институционализации правил согласования смысла действия, контроля, гратификации, веры и прочие самым решительным образом требуют социологической интерпретации в категориях сложных форм социального действия. Нынешние подходы, скажем, в духе «рационального выбора» или тому подобных моделей страдают от принудительного экономизма, инструментализирующего то, что по существу не является целевым действием.

6

Проблема в том, что социология (как и другие социальные или гуманитарные науки) не «видит» в силу разных причин сложные феномены, сложные, «метафорические» по характеру синтеза символических и нормативно-ценностных регулятивов формы социального поведения, соединения гетерогенных социальных и институциональных структур и культурных пластов, поскольку они не укладываются в ее сегодняшний расхожий и крайне бедный аппарат. Это слепота обусловлена тем, что достижения и результаты работы других дисциплин (истории, литературоведения, философии, психологии или психоанализа, культурологии в широком смысле – наук о духе, истории идей и понятий, истории повседневности и др.) не могут быть переведены на язык социологического знания. Нет понятий и инструментов для выражения сложных форм поведения, прежде всего – смыслопорождающих или смыслогенерирующих, смыслотранслирующих форм и т. п. Социальные науки сегодня работают либо с крайне упрощенными формами действия (целерациональными или – что реже – ценностнорациональными), либо с эвристическими и мутными, не «чистыми» формами действия и взаимодействия, что создает иллюзию значительности или условия для шарлатанства.

Однако подобные теоретические разработки сложных форм социальных действий, в свою очередь, невозможны без понимания того, как происходит институционализация смыслополагания – обучение, согласование, социальный контроль, согласование интересов, принуждение или наоборот.