Тридцать третья песнь «Inferno», содержащая рассказ Уголино о том, как его с тремя сыновьями уморил голодом в тюремной башне пизанский архиепископ Руджери (Inf. XXXIII, 22–87). История Уголино графа делла Герардеска (ум. 1289) достаточно хорошо известна и подробно освещена в комментариях к «Комедии»; для современников Данте исход политических событий в мятежной Пизе был недавней историей. Флорентийский хронист Дж. Виллани пишет, что об этом говорил «весь свет», и, по его мнению, Уголино своими поступками заслужил такую кару, а вот то, что вместе с ним в башню заточили двух его сыновей и двух внуков (сыновей его старшего сына), свидетельствует о безмерной жестокости пизанцев, которые обратили свою ненависть на невинных детей (Cronica VII, 121, 128). Уголино был заключен в башне замка Гваланди в Пизе, где спустя несколько месяцев все пятеро умерли голодной смертью, но до встречи с Данте никто еще не знал эту историю изнутри, со слов Уголино: «Но ни один не ведал современник, / Про то, как смерть моя была страшна» (Inf. XXXIII, 19–20); дальше идет его рассказ о последних днях заточения. В рассказе от первого лица степени родства, естественно, не уточняются, Уголино всех четверых называет ласкательно mie(i) figliuo(l)i ‘мои сынки’ или ‘детишки’ (как и рус. обращение «сынок», это слово не обязательно надо понимать как точную степень родства), но то, что их четверо, а не трое, явствует из текста «Комедии»: все четверо названы по имени, ср. также «четыре личика» (ст. 57).

В мире не существует силы, которая могла бы ускорить движение меда, текущего из наклоненной склянки. Тягучесть меда соотносится у М. с речью в ст-нии «Золотистого меда струя из бутылки текла...» (1917) и в «Шуме времени»: «Русско-еврейский фольклор Семена Акимыча в неторопливых, чудесных рассказах лился густой медовой струей».

...бездумные солнечные часы и бывший наблюдатель теневой палочки. «Теневую палочку» — тень на циферблате солнечных часов — можно рассматривать как инверсию по отношению к измерению времени Уголино: он считает время, проведенное в заточении, по количеству лун, которые ему «показала» узкая прорезь в стене башни (breve pertugio, см. ниже). Ср. в ст-нии Ахматовой «Ленинград в марте 1941 года», которое начинается словами «Cadran solaire» (солнечные часы) в соседстве со словами «Как щелочка, чернеет переулок».