Текст Уорнер можно было бы расценивать как отклик на буквальную демонизацию феминисток, а именно — как переворачивание этого подхода и превращение Сатаны и ведьм в позитивные символы феминистского сопротивления. Однако это не только протест, но и продолжение той самой тенденции — изображать с симпатией ведьму и сочувствующего ей бога-бунтаря, — которую мы уже наблюдали у Эджертон, Вивьен, Гейдж и других. Ни одна из указанных интертекстуальных связей не является прямой. Невозможно убедительно доказать, что Уорнер была знакома с большинством перечисленных писательниц, хотя привходящие свидетельства и выглядят довольно вескими. Вполне возможно, что они влияли на нее просто как смутные понятия, носившиеся в воздухе — в ее интеллектуальном окружении. От этого они не становятся менее важными, их все равно следует учитывать[2235]. Таким образом, все вышеупомянутые тексты могли косвенно направлять Уорнер, и избранная ею тема для многих читателей была опознаваема и понятна.
«Мне хотелось бы попасть к ней в ковен»: обед с Маргарет Мюррей и «Ведьмовское очарование»
«Мне хотелось бы попасть к ней в ковен»: обед с Маргарет Мюррей и «Ведьмовское очарование»
Сама Уорнер называла один из источников, вдохновивших ее на написание «Лолли Уиллоуз»: это была книга Маргарет Мюррей «Культ ведьм в Западной Европе» (1921)[2236]. Мюррей пользовалась уважением как египтолог, хотя (как и большинство женщин из ее поколения) она, по сути, не имела систематического академического образования. Этим отчасти и объясняется та несостоятельная методология, с которой она подошла к совершенно иной области, а именно к судам над европейскими ведьмами на заре Нового времени. Эта переориентация интересов в исследовательской сфере произошла из‐за временного прекращения всякой египтологической деятельности в годы Первой мировой войны. Абсурдные идеи Мюррей, опубликованные ею в журнале