Когда шубка солистки в очередной раз свалилась на пол, он в сердцах начал топтать её ногами! „Сволочь! Гадина!” – рычал он. Но тут песня закончилась и Ира под крики „Браво!” направилась за кулисы. Геллер мгновенно поднял шубку с пола и со словами: „Котик, надень, пожалуйста! А то прохладно!” – накинул шубу на плечи Ирине…»

Геллер и его музыканты отработали в Воркуте два года и в 1966 году вернулись обратно в Москву. Но к тому времени все хорошие точки были уже заняты, и оркестру удалось найти работу только в Черкизове в ресторане «Рубин», – по тем временам, когда Москва была намного более компактна, чем сейчас, казалось, что этот ресторан располагался буквально у чёрта на куличках. Но Лёня не унывал. Он был рад тому, что вернулся в Москву, что с уходом Хрущёва закончились гонения на джаз, что теперь стало можно исполнять именно ту музыку, какую душе угодно. А душе были угодны твисты, буги-вуги и рок-н-ролл. На звуки этой шаловливой музыки стали собираться старые Лёнины поклонники, прослышавшие, что Геллер вернулся в столицу. Вскоре неказистый «Рубин» оказался переполнен посетителями под самое горлышко. Так было всегда: где бы Геллер ни выступал, за ним по пятам ходили обожавшие его поклонники.

Однажды к Геллеру подошёл молодой парень и спросил:

– Леонид, а не хотите ли вы пойти работать к нам, в кабак на Кировской? – Этого парня звали Валентином, и был он замдиректора ресторана «Сатурн». – Если вы согласны, то загляните к нашему директору! – прощаясь, сказал молодой человек.

Геллер думал недолго: всё-таки «Рубин» находился слишком далеко от центра, – и на следующий день вместе женой Ириной Юваловой и гитаристом своего оркестра Аркадием Мясковым отправился на улицу Кирова. Директором ресторана «Сатурн» был Алексей Васильевич Девкин, типичный русский мужик, мудрый, решительный и хитрый и… заядлый голубятник, причём в иерархии московских голубятников он был чуть ли не первым номером. Как выяснилось, Девкин жил в Черкизове, и до него, разумеется, дошли слухи, что в местном ресторанчике играет какой-то необыкновенно популярный оркестр, на выступления которого собираются люди со всей Москвы. Вот он и послал своего заместителя выяснить, что в этих слухах правда, а что – ложь, и уполномочил его, если всё подтвердится, сделать оркестру соответствующее предложение.

Геллер и Девкин сразу понравились друг другу. Много позже Аркадий Мясков вспоминал, что один чиновник из Московского объединения музыкальных ансамблей (МОМА), которому подчинялись все оркестры, работавшие в столичных ресторанах, кафе и кинотеатрах, спрашивал Геллера: