«Мы тогда в финале исполняли „Шизгару”, и Лёня, которому не надо было в этой песне играть, танцевал и подбрасывал в воздух бубен. Народ веселился. И вот это всеобщее радостное веселье Минх обозвал шабашом, – рассказывает Аркадий Мясков. – Наша буфетчица, простая баба, тогда сказала:

– Ребята, вы кому-то недоплатили!»

Попытки узаконить парнос предпринимались неоднократно. Но советская система категорически отказывалась понимать, что у народа могут быть какие-либо не совпадающие с мнением партии и Союза композиторов запросы.

Кроме того, со временем начались запреты на различные песни. В 1968 году по всем музыкальным организациям было разослано письмо, в котором категорически запрещалось исполнять песню «Наш сосед». Кто-то из высокого начальства посчитал, что эта песня пропагандирует тунеядство, ведь в ней нет ни слова о партии и комсомоле, а этот сосед с утра до вечера играет на кларнете и нигде не работает.

Но особенно рьяно подчищали популярные у народа песни в 1970 году, готовясь к празднованию столетнего юбилея Ленина. Именно тогда под запрет попала, например, весёлая песенка «Хмуриться не надо, лада», в которой крамолой звучали такие слова: «Нам столетья не преграда…»

Коммунистические идеологи хотели, чтобы и в ресторанах звучала одна лишь навязчивая пропаганда, а потому запрещали все весёлые песни. Но за песни про партию и Ленина парнос музыкантам почему-то не платили…

Популярность «Сатурна» тем временем всё росла. Начались ночные концерты, когда оркестр рок-н-роллил до трёх часов ночи. «Но после одиннадцати мы играли тихо, потому что „Сатурн” располагался на первом этаже жилого дома», – вспоминает Юрий Юров.

Рассказывают, что вино и продукты на «ночники» привозили… милиционеры.

«У нас швейцаром работал дядя Гриша, – вспоминает Аркадий Мясков. – До пенсии он служил в милиции, в 46-м отделении. Разумеется, у него там остались друзья. И если чего-то не хватило, директор звал дядю Гришу:

– Гриша, шампанское закончилось!

Он тут же вызывал наряд на мотоцикле с коляской и посылал их в гостиницу „Россия”, где работала „своя” буфетчица. Через полчаса коляска возвращалась, и милиционеры вносили ящики шампанского. И дяде Грише перепадало, и милиционерам тоже».

Но в начале 1970-х Алексея Васильевича Девкина вынудили уйти на пенсию. Новым директором «Сатурна» стала некая женщина, имя и фамилия которой утонули во времени. Вступив в должность, она первым делом уволила Леонида Геллера и его музыкантов.

Спасаясь от новых невзгод, Леонид увёз свой оркестр в Сочи. А на месте «Сатурна» открылось кафе «Русский чай». Но без Геллера чай там казался невкусным, а пирожные не очень сладкими.