7-я армия начинает наступление последней 6 июня. 2-й армейский корпус прорывает фронт у Язловца. Стрыпа форсирована, и 2-й кавалерийский корпус устремляется в брешь в неприятельских позициях. Он быстро натыкается на укрепленную позицию в Порхове. Великолепной атакой в конном строю кавалерия захватывает позицию. 10-го немцы пытаются перехватить инициативу. 16-й армейский корпус подвергается при Бучаче мощной контратаке, но отбивает ее. Прорыв у Луцка — большая победа. Две австрийские армии, 4-я и 7-я, разгромлены, остальные серьезно потрепаны. Количество пленных растет с каждым часом. 6 июня оно равняется 41 тыс., 8-го — 73 тыс., 10-го — 108 тыс., 12-го — 115 тыс., 14-го — 150 тыс.[179] «Славные войска Юго-Западного фронта! — обращается Брусилов к солдатам в знаменитом приказе. — Россия с гордостью следит за вашими успехами. Бейте сильно, держитесь твердо!»
Размах этой победы застает врасплох и русскую Ставку, и самого Брусилова. Развитие успеха вглубь не предполагалось. Все взоры обращаются на группы армий Куропаткина и Эверта, в которых сосредоточены значительные силы для нанесения решающего удара. Действовать нужно быстро, поскольку к месту прорыва спешат германские подкрепления, а Линзинген яростно контратакует далеко вырывавшуюся вперед 8-ю армию Каледина. Восемь германских и две австро-венгерские дивизии усиливают Линзингена, который должен прикрыть направления на Ковель и Владимир-Волынский. Линзинген осуществляет классический маневр. Пока он будет сдерживать русских с фронта, две ударные группировки будут действовать на их флангах в направлении Луцка. 16–27 июня русские и немцы сходятся в ожесточенном сражении. Контратаки блокируют фронтальное наступление, но ударные группировки, после нескольких локальных успехов, терпят поражение. Сложившаяся в какой-то момент на правом фланге 8-й армии критическая ситуация выправлена благодаря атакам двух кавалерийских дивизий.
Осуществив прорыв, Брусилов с нетерпением ждет главного наступления армий на западе. Кажется очевидным, что одно общее наступление может превратить его успехи в решающую победу. Перед неожиданно большим размахом, который принимают его победы, Ставка должна принять решение. Алексеев обращается к Эверту: «Ситуация требует немедленного решения. Вы готовы наступать? Вы уверены в успехе?» — «Я не уверен в успехе. Позиции противника сильно укреплены. Наши войска должны атаковать пункты, перед которыми потерпели поражение».
Вместо того чтобы приказать Эверту начать наступление, Алексеев не настаивает. Первоначальный план оставлен, и решено передать в распоряжение Брусилова все соединения, которые можно взять из армий Эверта и Куропаткина. Это решение сурово критикует Брусилов. «Брусилов вне себя, — пишет Марсенго, — и кричит, что его предали. Он не хочет подкреплений. У него достаточно солдат, а силы противника, противостоящие ему, настолько незначительны, что он может с ними покончить. Он хочет, чтобы генералы Эверт и Куропаткин перешли в наступление на его правом фланге. Разве они не понимают, что без этого противник сосредоточит все силы на его участке?» Деникин разделяет это мнение: «Операция, которую мы с нетерпением ждали, отменена. Корпуса с Западного фронта придут к нам слишком поздно. Наше наступление выдохнется. Так начнется безумная бойня на болотистых берегах Стохода».