Насколько превосходна была работа уголовного розыска после Первой мировой войны в Берлине и других крупных городах, настолько же недоразвитым оставался уголовный розыск в провинции. Еще до недавнего времени здесь местная общинная полиция трудилась совместно с общинными жандармами. Образование у сотрудников уголовного розыска было плохое. Все усилия снабдить полицию высокообразованными профессионалами – юристами, техниками, учеными – предпринимались только в Берлине и изредка еще в нескольких крупных городах. Почти не было специалистов по разным видам уголовных преступлений, и постоянные комиссии по расследованию убийств, так называемые убойные отделы, как в Берлине, были либо вообще неведомы, либо только в теории. Когда Германию во время Первой мировой войны и сразу после нее захлестнула волна невиданной ранее преступности, к работе привлекли всех полицейских, даже вовсе без предварительного образования и инструктажа. После 1923 г. вся уголовная полиция Пруссии по необходимости была национализирована. Накануне этого многочисленные местные начальники полицейских подразделений продвинули по службе своих друзей и товарищей по партии, независимо от их способностей, заслуг и опыта, лишь бы занять посты повыше.

49-летний Пест, советник уголовного розыска Гладбека, в 1918 г. без экзамена был назначен на пост комиссара, а в 1925-м – советником криминальной полиции (уголовного розыска). 42-летний комиссар уголовного розыска Клингельхёллер в 1922 г. сдал экзамен, но по части расследования убийств знания его были чрезвычайно скромны. Но и эти обстоятельства не объясняют всего, что произошло ночью 23 марта. В расследовании данного дела сыграли свою роль не только всеобщая полицейская безграмотность, но и неразвитость естественно-научного знания в сфере криминалистики.

Когда Пест и Клингельхёллер с помощниками прибыли на улицу Шультенштрассе, единственным освещением на месте преступления были два карбидных фонарика на шахтерских велосипедах. Никому не пришло в голову привезти прожектор. Света двух фонариков не хватало, решили ждать наступления утра и приезда комиссии по расследованию убийств из Реклингхаузена. Явился только начальник уголовного розыска Реклингхаузена Шёнермарк с собакой-ищейкой. В уголовном розыске Реклингхаузена трудились пять советников и двадцать комиссаров, однако, вопреки штатному расписанию, не нашлось ни одной команды криминалистов и судебного медика, которые могли бы выехать на место преступления. Ищейка обнюхала всю округу, никакого следа не взяла, в связи с чем комиссар Клингельхёллер получил указание взять расследование на себя. Он взглянул на рану на горле погибшего и констатировал самоубийство. Якобы в последнее время много молодых людей сводят счеты с жизнью таким же способом, об этом часто пишут в газетах. Впоследствии в своем отчете Клингельхёллер обосновал свое мнение мутной фразой: «Сначала возник вопрос – убийство или суицид? Я склонился ко второму варианту, поскольку рана на горле вполне обосновывала эту возможность».