Прорезанную окровавленную рубашку Цумбаха доставили в Базель. Ундриц проверил, есть ли в местах порезов такие же клетки печени и такие же элементы крови. Однако ему не повезло. Ни лейкоцитов, ни крупных клеточных ядер он на рубашке не обнаружил. Вероятно, предположил Ундриц, жертва перед смертью сильно потела. Пот просто растворил элементы крови на рубашке, и их уже не удастся обнаружить. Таким образом, не получилось доказать, что кинжал и порезы на рубашке связаны. Однако Хегг, находясь под впечатлением от обнаружения клеток печени, не слишком озадачивался вопросом, насколько кинжал и клетки печени вообще можно однозначно связать с убийством и с жертвой.

Хегг, конечно, не забыл выяснить, может ли вообще быть, чтобы клетки поврежденной печени остались на клинке после того, как он извлечен из раны, а не сотрутся о кожу и одежду. Но ограничился объяснением, которое впоследствии было воспринято как недостаточное и недостоверное. Хегг указал на то, что на клинке кинжала имеется гравировка, она и задержала клеточные и кровяные элементы при извлечении кинжала из тела жертвы. Он не учел, что печень убитого Цумбаха была задета лишь поверхностно и гравировка на клинке вовсе не могла достать до поврежденного органа. Позднее критики Хегга воспользовались этим его промахом, подчеркивая, что он не вполне опытный специалист, что не следовало наделять его такими широкими полномочиями. Хегг не способен был компетентно выстроить доказательную базу.

Между тем Ундриц пытался выяснить давность кровавых следов и их принадлежность мужчине или женщине, причем старался применять новые методы, которыми в криминалистике ранее не пользовались. После того как ему удалось изучить следы крови стандартными методами гематологии, Ундриц решил исследовать и микроскопические брызги высохшей крови с помощью гематологических методов определения давности кровавых следов. Было известно, что определенные типы белых кровяных телец – нейтрофилы, эозинофилы и моноциты – содержат энзимы, утрачивающие свою действенность по мере старения следов крови. Энзимы в моноцитах полностью погибают за четыре недели. В нейтрофилах они сохраняются от 8 до 12 месяцев, а в эозинофилах – до 5 лет.

Воздействие окружающей среды, например влажность или солнечные лучи, способно сократить или продлить сохранность энзимов, но в целом по их состоянию вполне возможно установить давность следов крови. В отдельности присутствие и действенность энзимов можно установить, если окрасить гранулы в теле клетки по методу Грэма – Кнолля в желтый, зеленый или коричневый цвета. При окрашивании моноцитов Ундриц не обнаружил энзимов и сделал вывод, что данные следы крови на момент исследования – старше 4 недель. Гранулы нейтрофилов, напротив, окрасились, и это свидетельствовало о том, что следы крови – моложе 8 месяцев. Дата убийства Цумбаха – 1 мая 1958 г. – как раз находилась в рамках этого времени.