Зато теперь Моро был убежден в надежности метода Ундрица и в результатах исследования своего коллеги и его заключениях. Кроме того, у него был богатый опыт участия в судебных процессах, и он предполагал, что защита прибегнет к обману и очковтирательству. Моро и его коллеги теперь были к этому готовы, и в доказательствах, подтвержденных профессором Ундрицем, были уверены.

Через несколько недель, 22 июня, Моро, Бок и Альдер подвели итог своей работе такими словами: «Мы подтверждаем тщательное и добросовестное исследование экспертов Ундрица и Хегга. Мы с уверенностью определили наличие человеческой крови, смешанной с клетками, которые точно не являются клетками крови, но одного из внутренних органов».

Конечно, правы были те критики, которым впоследствии в этой окончательной формулировке не хватало уверенности в том, что новый метод и его единичная частичная проверка и подтверждение не вполне достаточны для однозначного, компетентного юридического решения. Однако для Корню и Морио сомнений больше не было: против Жакку можно выдвигать обвинение. Морио желал проверить еще лишь один вопрос. Наличие человеческой крови и клеток печени было неопровержимо доказано, а вот кинжал – мог ли он при ударе извлечь из тела Цумбаха клетки печени? Версия Хегга с гравировкой на клинке оказалась несостоятельной.

В этой связи после «высокой комиссии» были предприняты несколько экспериментов в Марбурге, Базеле, Льеже и Женеве. Хегг лично достал печень на скотобойне и наносил пробные удары, однако толку от этого было мало, поскольку следственный эксперимент не соответствовал обстоятельствам преступления. Ответ, который мог быть сочтен за доказательство, нашел Ундриц. При изготовлении препаратов для гематологического исследования у него оставалось еще большое количество клеток печени, если печень до этого была обескровлена. Сначала Цумбаху был нанесен удар в аорту, так что жертва уже истекла кровью, когда кинжал ранил печень. На основе этого можно предположить, что при ранении обескровленной печени ее клетки останутся даже на совершенно гладком ноже. В доказательство Ундриц провел эксперимент на обезьянах, которым под общим наркозом вскрыл аорту, и они умерли от внутреннего кровотечения. После их смерти он проткнул их печень острым гладким металлическим прибором через шкуру животного, через плотное сукно, сложенное вдвое, и через хлопчатобумажную ткань. После извлечения прибора, даже после прохождения всех этих слоев, на его острие оставались клетки обескровленной печени.

Так обвинение получило полную доказательную базу. Отсутствие или наличие клеток печени на одежде убитого в местах порезов кинжалом более, видимо, никого не волновало. Впоследствии выяснилось, что защита еще могла за это зацепиться, как и за сомнение, являлся ли кинжал Жакку орудием убийства. Морио в этом вопросе удовольствовался осторожными заключениями докторов Франца и Оберштега, но более всего – мнением Хегга. Тот в собственной «генеральной экспертизе» на основании проведенных им опытов назвал кинжал орудием преступления.