Но, может быть, по молодости лет увлеченный идеями Троцкого о всемирной революции и развертывании партизанской войны «классовыми союзниками», Тухачевский избавился от подобных иллюзий? Возможно, он лучше всех в стране понял значение техники в грядущей войне? Об этом пишут его восторженные биографы. Тогда, как они полагают, будь жив Тухачевский и руководи он Красной Армией, мы бы с минимальными потерями в считаные месяцы завершили разгром гитлеровцев.

В действительности дело обстоит как раз наоборот. По мысли Тухачевского, надо готовиться к наступательной войне, для которой требуется, как он считал, множество легких танков и тяжелых бомбардировщиков, а также в большом количестве парашютно-десантные войска; вести активную диверсионную работу и поднимать на партизанскую борьбу рабочий класс вражеского государства.

О конкретных стратегических разработках Тухачевского можно судить по обширной докладной записке, над которой он трудился в тюрьме в 1937 году (отметим: сам факт существования этой записки указывает на то, что подследственного вовсе не истязали пытками и не изматывали допросами).

Каким предполагал Тухачевский направление главного удара войск противника и общий ход будущей войны? Вот его предположения:

«Максимум, на что Гитлер может надеяться, это на отторжение от СССР отдельных территорий. Естественно, что самой вожделенной для него территорией является Украина. Именно сюда, по мысли Тухачевского, ударят основные силы фашистов. А белорусский театр военных действий «только в том случае получает для Германии решающее значение», если Гитлер поставит перед собой задачу полного разгрома СССР с походом на Москву. Однако я считаю такую задачу совершенно фантастической».

Как видим, если бы этот стратег воплотил в жизнь свой план, гитлеровцы взяли бы Москву и Ленинград и, скорее всего, быстро бы дошли до Урала, что они и собирались сделать. Ведь они понимали, что отчленение от СССР Украины грозит затяжными военными действиями. Советский Союз, имея новую сильную индустриальную базу на Урале и в Западной Сибири, а также в Поволжье, способен наращивать военную мощь и в конце концов победить врага (что и произошло).

Немецкие стратеги были значительно более проницательны, чем Тухачевский. Но дело даже не в этом. К сожалению, у нас оставалось, можно сказать, нечто от тех настроений, которые повелись со времен Троцкого и Тухачевского: недостаточное внимание к оборонительной войне и расчет на преобладание с нашей стороны наступательных операций. Когда за дело взялись наши действительно талантливые, грамотные и опытные военачальники, немецкая армия стала терпеть поражение за поражением: наши стратеги оказались сильнее германских. (Бытует мнение, будто наши военачальники побеждали числом, а не умением; на самом деле наши потери были примерно на 30 % больше, чем у противника; да и то надо учесть, что они наших пленных убивали, а мы – нет. В противном случае их потери были бы больше наших.)