Кем и для чего был придуман этот анекдот? Догадаться нетрудно: теми, кто ненавидит Сталина и хотел бы доказать, что он приказал арестовать доблестного Шмидта после того, как 9 лет таил на него личную обиду. Вот какой злобный и коварный тиран!

Однако этот доблестный Шмидт вскоре после ареста стал давать показания о заговоре военных против Сталина, и следующим за ним арестованным стал В.М. Примаков, который тоже вскоре дал признательные показания.

Шмидта арестовали в Киеве в отсутствие его начальника Якира, который отдыхал в Чехословакии, в Карловых Варах. Ягода, едва Шмидта привезли в Москву, сообщил об этом Гамарнику, чего он, в принципе, не обязан был делать. Видимо, этим сообщением Ягода хотел показать, что вынужден был арестовать человека из окружения Гамарника и Якира, ибо обстоятельства следствия вышли из-под его, Ягоды, контроля, и теперь этим делом занимаются Ежов и преданный ему Агранов.

Чем же все-таки можно объяснить удивительно быстрое признание своей вины и последующую выдачу сообщников со стороны арестованных генералов и маршалов?

Они могли понимать и чувствовать, что правда и народ не на их стороне, что действительно замышлялось преступное деяние. Но главное, на наш взгляд, – это предъявляемые им документы, свидетельства, показания арестованных ранее, донесения секретных агентов. Получалось, что следствию почти все уже известно (вспомним, как об этом говорил на суде Радек). Оставалось подтвердить материалы следствия.

Тухачевский, Гамарник, Якир уже заранее ощущали, а затем и ясно понимали, что они находятся на подозрении, за ними наблюдают и могут в скором времени арестовать. Такое состояние неопределенности, постоянной угрозы деморализует человека, подавляет его психику.

После ареста Д. Шмдта в августе 1936 года один из обвиняемых на процессе «объединенного троцкистско-зиновьевского блока» И.И. Дрейце сообщил, что среди военных существует оппозиционная группа, и назвал причастных к ней комкоров В.М. Примакова и В.К. Путну. Они были арестованы.

Ниточки «Клубка» потянулись к высшему военному руководству Красной Армии после того, как арестованный 11 февраля 1937 года Енукидзе стал давать показания. Ровно через месяц был взят под стражу комкор И.И. Гарькавый – командующий Уральским военным округом, родственник Якира и близкий друг Гамарника. Якир срочно вылетел самолетом Москву и стал добиваться приема у Ежова.

Реакция Гамарника была еще более панической. Тем более что 13 марта, через день после ареста Гарькавого, его назначили на малозначимую должность уполномоченного Наркомата обороны при Совнаркоме РСФСР. Это назначение Яна Борисовича при его очень высоком положении в партии и армии должно было навести на самые тяжелые мысли.