То, что до этого он был настроен более спокойно, доказывает такой факт: признавшие свои ошибки (бeзycлoвнo, не все искренне) левые и правые оппозиционеры заняли немало важных постов в советской партийной и государственной системе, многие заместители наркомов (например, Пятаков, Сокольников), наркомы (финансов – Гринько, внешней торговли – Розенгольц), лидеры советских и партийных органов на местах, руководители армии (Гамарник, Якир, Корк и другие) и органов государственной безопасности (Дерибас) были из числа подвергших себя в 20-х годах самокритике «левых» и «правых» уклонистов. Много их было в партийном аппарате и вообще в важных звеньях государственной системы.

Вспомним еще одно суждение Фейхтвангера: «Большинство этих обвиняемых, – он имел в виду процесс Пятакова, Радека, Сокольникова и других, – были, в первую очередь, конспираторами, революционерами; всю свою жизнь они были страстными бунтовщиками и сторонниками переворота – в этом было их призвание… К тому же они верили в Троцкого, обладающего огромной силой внушения. Вместе со своим учителем они видели в «государстве Сталина» искаженный образ того, к чему они сами стремились, и свою высшую цель усматривали в том, чтобы внести в эти искажения коррективы.

Не следует также забывать о личной заинтересованности обвиняемых в перевороте. Ни честолюбие, ни жажда власти у этих людей не были удовлетворены. Они занимали высокие должности, но никто из них не занимал тех высших постов, на которые, пo их мнению, они имели право…»

Когда Сталин окончательно выяснил, какие значительные объединенные силы ополчились против него, он должен был понять, что находится в положении Робеспьера летом 1794 года накануне термидорианского переворота, который закончился гибелью робеспьеристов и их вождя. Уже спустя много лет Л.М. Каганович – одно из главных действующих лиц 1937 года – в беседе с Ф.И. Чуевым задал риторический вопрос: «Что же, Сталин должен был ждать, как Робеспьер, когда его прикончат?»

В общем, можно поверить в более простую формулировку, которую дал Ворошилов в 1956 году: «Сталин осатанел, сражаясь с врагами». Эти слова во многом объясняют кровавую сумятицу 1937–1938 годов.

Возможно, Сталин в то время принял всерьез хвастливое и провокационное заявление Троцкого: «Красная Армия пойдет за мной!» Не это ли имел в виду Молотов, когда, уже находясь в отставке, сказал Ф.И. Чуеву про погибших в мясорубке «ежовщины» маршалов и генералов: «Это кадры Троцкого. Это его люди».

Такая огульная характеристика вызывает естественные сомнения. Вот два наиболее ярких примера: бывшие заместители наркома обороны Александр Ильич Егоров и Иван Федорович Федько (их сменил на этом посту С.М. Буденный, о котором один из московских резидентов иностранной разведки высказался так: «Он слабее Егорова и Федько»).