— Давайте,— скомандовал Дубенко, посматривая на часы.

Рабочие взяли машину за крылья и покатили из цеха. Романченок, покрикивая, помог «выправить» хвост. Виктория, работавшая в бригаде по монтажу электропроводки, позвала его. Романченок подошел к ней, смущаясь, подал руку.

— Не мое дело всем этим заниматься, Виктория.

— А занимаетесь.

— Горячка... Суета...

— Мне боязно... вам первому лететь.

— Ерунда.— Он благодарно взглянул на нее, ему было приятно, что Виктория тоже волнуется.

К самолету подъехал бензозаправщик. Протянулись шланги-пистолеты. Баки наполнили бензином. Приблизился шумящий форсункой и размахивающий веником дыма и пара водомаслозаправщик. Самолет перешел в распоряжение бортмеханика, плотного человека с насупленными бровями. Бортмеханик проверил герметичность маслобензосистемы, закрыл капоты. Бортмеханик отвечал за подготовку самолета к выпуску и поэтому был придирчив. Он поторопил бригадира по обработке винтомоторной группы, назвал его «зайчишкой» и полез в кабинку. Вскоре закрутился винт, и воздух наполнился ревом. Бортмеханик пробовал его на разных режимах. От гула, стоявшего на аэродроме, звенело в ушах. Потом бортмеханик выскочил на снег и снова откапотил мотор, проверяя, нет ли течи бензина и масла во время тряски.

— Ну, как? — спросил Романченок, начинавший уже терять терпение.

— Все нормально, товарищ капитан.

— Распоряжайтесь дальше.

Выдавливая отчетливые следы, подошел гусеничный тягач. Прикрепили трос к стойке шасси, и тягач спокойно потащил самолет к «Красной черте». Люди продолжали поддерживать самолет за крылья. Казалось, что его еще только учат ходить.

— Разрешите, товарищ директор?— спросил Романченок у Дубенко.

— Давайте.

Романченок надел парашют и поднялся в кабину. Через несколько секунд бортмеханик помахал меховыми крагами, и люди отскочили от машины. Романченок дал рабочие обороты мотору, винт завертелся. Издали он был похож на блестящий прозрачный круг. Машина покатилась, покатилась и, наконец, оторвалась от снега.

— По газам! — прохрипел Лоб.

— Пошла,— спокойно произнес Дубенко, провожая глазами белую машину.

— Пошла,— сказал бортмеханик и пожевал губами.

— Видите, как все просто, а сколько тревог,— заметил Угрюмов.

— Тревог было много,— сказал Рамодан.